Стало очевидно, что другие давно перепахали весь участок, сглаживая неровности, когда начиналось строительство гостиницы.

Работа возобновилась, однако на третий день, когда наши землекопы заметно углубились в грунт, откуда ни возьмись явилась группа суровых мужчин в европейских костюмах и принялась измерять наши траншеи. Один из землекопов подошел и сказал что-то по-арабски моему молодому переводчику Каису, который вместе со мной сидел в тени пальмы, с недоумением следя за происходящим.

– Они говорят, чтобы мы копали на два метра ближе к дороге, – перевел мне Каис.

– Ну уж нет, – возразил я. – Нам надо держаться возможно ближе к реке.

Рабочий снова взялся за лопату, но вскоре опять подошел к нам.

– Они говорят, наша разметка не согласуется с расположением гостиницы!

– Ерунда! – воскликнул я. – Они ничего не смыслят. Вы копаете как раз там, где надо.

Рабочий вернулся к траншее, однако работа не возобновилась, а началась бурная жестикуляция. Я подошел, чтобы успокоить спорщиков и устранить возникшее недоразумение. Добродушный носатый коротыш представился сам и представил своих товарищей на хорошем английском языке, после чего двумя руками учтиво подтолкнул меня туда, где он считал нужным рыть траншею.

– Конечно, разница небольшая, – согласился я, – но все-таки чем ближе к берегу, тем легче будет произвести спуск на воду.

– Спуск на воду? – Он воззрился на меня, как на беглеца из сумасшедшего дома.

– Ну, конечно, – рассмеялся я. – Не оставлять же судно на берегу.

– Судно? – Он разинул рот и вытаращил глаза. – Какое еще судно?

Настала моя очередь заподозрить, что у этого коротыша не все дома.

– Назовите его стогом сена, если вам угодно, – сказал я, – но я предпочитаю говорить о судне.

Он отступил на два шага, глядя на меня с крайним недоумением.

– Вы потешаетесь надо мной. Простите, сударь, но я выполняю распоряжение Министерства информации!

– Это самое министерство разрешило мне строить здесь судно, – ответил я, чувствуя, что здесь произошла какая-то путаница.

Коротыш явно был очень расстроен:

– Умоляю вас, сударь, я нанял каменщиков и плотников. Нам завтра приступать к работе. Мы будем расширять гостиницу, надо добавить двадцать пять номеров.

Судя по всему, мы общались с двумя разными отделами одного и того же министерства. Надо было как-то распутывать этот узел.

– Если вы сейчас построите на этом месте дом, я потом не смогу строить судно, – сказал я. – Но если я сейчас построю судно, мы уплывем, и через два месяца вы сможете приступить к своему строительству.

Он устремил на меня взгляд, полный отчаяния, потом показал на макушку стоявшей поблизости финиковой пальмы:

– Видите эту пальму? Я буду болтаться на ней с веревкой на шее, если не выполню свое задание!

Я рассмеялся, он тоже. Было очевидно, что мой конкурент капитулирует. Мистер Рэмзи (как его звали) приехал со всем своим багажом, и я не стал возражать, когда отзывчивый директор гостиницы предложил ему занять свободную койку в своей комнате. В итоге экспедиция, можно сказать, без всяких усилий с моей стороны пополнилась местным консультантом, чья помощь нам очень и очень пригодилась.

В эти же дни явился с чемоданом еще один весьма учтивый и обходительный пожилой господин – мистер Шакер эль-Тарки, направленный в мое распоряжение Багдадским музеем в качестве гида и офицера связи. Это было как раз в тот момент, когда потерялась вторая партия провианта, и, пользуясь тем, что у меня оказалось сразу два переводчика, я попросил Шакера съездить в его родную Басру и разыскать пропавший груз. Только он уехал, как до меня дозвонились из Багдада: до министерства дошло, что у меня появился лишний переводчик, и Каиса теперь вызывали обратно в столицу.