Сажусь за компьютер, Федор зачем-то становится рядом и кладет мне на плечо ладонь.

– А рука зачем на мне?

– А ее испачкал слюнями. У имбецилов, знаешь ли, частенько они капают, не об себя же вытирать, – нехотя поднимаю на него взгляд.

– В таких случаях можно приобрести слюнявчик. Могу подарить, если сразу после кабинета наши пути разойдутся.

– Ты в Сучково, а я в Лобок?

– Ты в Лобок, а я в лоно семьи. У меня бабушка больная, мне надо срочно домой.

– Золотце мое, я рад, что ты стала мне тыкать, но может ты уже займешься делом или хочешь дождаться прихода в себя своего знакомого? Кстати, я смотрю очень близкого знакомого, раз еще одно свидание со всеми вытекающими.

– Да, ближе некуда, – как-никак двери наших квартир напротив друг друга.

– Ну не переживай, потрахаешься еще с ним после свидания, – свинья! – Ну это при условии, что останешься живой, что маловероятно. Кстати, ты со всеми преподавателями спишь? – дважды свинья.

– Только с теми, у которых я не дотягиваю до пятерки, – улыбаясь произношу я и отворачиваюсь к монитору компьютера. – Пока были только физрук и физик на первом курсе, химик на втором. А! Биолога еще забыла на первом курсе. Сергей Владимирович был прекрасен. Эх, какой у него был ч…

– Заткнись.

– Чарующий голос. А как он вел лекции. Все аж просыпались, – не обращая внимания на его фразу, продолжаю я, параллельно выискивая в компьютере данные пациентов. Отчего-то мне весело. М-да… кто из нас еще и больной. Вероятнее всего, все же я, ибо веселиться в такой ситуации ненормально.

Хотя, скорее всего – это реакция на стресс. Этакая защитная форма. Наверняка откат наступит позже. А сейчас я не скрываю радости, найдя в папке адрес Корепанова Вениамина Александровича.

– Может быть, дождемся, когда он придет в себя? – указываю взглядом на моего соседа.

– На выход, Элизабет.

Оказавшись в машине, Федор тут же выезжает со стоянки и указывает мне жестом руки молчать. Да и пожалуйста, не особо-то и хотелось. Включает радио и делает намеренно громче звук. Мне скучно, но ровно до тех пор, пока не начинается хорошо знакомая песня. Сама не замечаю, как начинаю подпевать:

– Ой, Лех, Леха, мне без тебя так плохо. На сердце суматоха, я точно гов…

Замолкаю, когда радио перестает работать. Перевожу взгляд на Федора. И вот сейчас у него такой же взгляд как в лесу. Хмурый, злой, опасный. И вообще… мне хочется домой.

– Я бы, конечно, оставил тебя в машине, и поднялся бы к Корепанову один. Но оставлять тебя одну – это что-то сродни дать гранату малышу. Поэтому на выход, – указывает взглядом на дверь.

Дверь товарищ Корепанов нам не открывает ни после первого звонка, ни после пятого. Ни после активных стуков в дверь.

– Можете не стучать, – синхронно поворачиваемся к, остановившейся возле нас, женщине лет шестидесяти, на руках которой маленькая черная собачка.

– Почему? – хмурясь интересуется Федор.

– Так сбег Веник.

– Что значит сбег?

– Ну то и значит. Вчера еще.

– А почему вы думаете, что он сбежал? – осторожно интересуюсь я.

– Так у него сумка дорожная была в руке. Торопился куда-то. Обычно всегда такой медлительный, учтивый. А тут пробежал по лестнице, еще и толкнул нас, видимо от спешки, – а вот и реальный кандидат на убийцу и вора.

– А в каком это было часу, не подскажете? – нахмурив брови по самое не могу, допытывается не Достоевский.

– Подскажу, я собаку выгуливала. Около четырех часов.

– Ясно, спасибо. Пойдем, – берет меня за руку, и мы спускаемся к машине.

– Отпусти меня, пожалуйста. Ну ты же знаешь, что я не убивала Витю и ничего не брала.

– Я не могу тебя отпустить.

– Почему?