Тело лежало на аккуратно застеленной кровати. Простыню, покрывавшую его на присланном Хэлом фото, уже сняли. Женщина не была голой. На ней было желтое платье с бледным орнаментом.

Шварцман вспомнились однотипные наряды от Лилли Пулитцер, которые так обожал Спенсер. Рождество, Пасха и даже Четвертое июля отмечались новым платьем для нее и рубашкой в тон для него. Как будто они были детьми, одетыми богатой домохозяйкой. В ее нынешнем платяном шкафу не было ни единого желтого пятна. Во всем ее доме.

Желтое платье жертвы было разложено веером на одеяле и аккуратно расправлено. Золотые балетки. «Тори Берч» – Шварцман увидела на подошвах знакомый логотип.

И желтые цветы.

Они были не такими, как в букете, который она получила от Спенсера. Там был формальный букет, скорее похожий на свадебный, в то время как этот больше походил на букет полевых цветов: длинные стебли с крошечными цветочками, перевязанные обрывком белой нити, вроде кулинарного шпагата.

Совсем другой. Два разных букета желтых цветов. Совпадение.

Не все нити вели к Спенсеру.

Он лишь хотел, чтобы она так думала.

Обуздав свои мысли, Шварцман поставила чемоданчик на пол и извлекла из него свежий защитный комбинезон. Жертву нашли в спальне. Состоятельная, белая, тридцати с небольшим лет. Жившая в охраняемом доме.

Шагнув в штанины комбинезона, Анна подняла пластиковую ткань поверх темных брюк. В квартире было тепло. Натянув комбинезон до талии, она расстегнула серую кашемировою кофту, сняла ее, положила в чемоданчик рядом с коробкой перчаток и натянула комбинезон поверх футболки. Она ненавидела ощущение недышащей ткани на руках, но в комнате было слишком жарко.

Под синтетической тканью пот тек ручьями, и это отвлекало. Ей же, чтобы полностью сосредоточиться на работе, требовался комфорт. Еще раз убедившись, что чемоданчик открыт, Шварцман мысленно отметила наличие в нем термометра и блокнота, в котором будут записаны первоначальные выводы.

– Что нам известно? – спросила она, натягивая перчатки, и шагнула к жертве.

– Ее обнаружила сестра, – ответил Хэл. – Приехала в гости из Южной Калифорнии и застала ее вот такой.

Шварцман прижала пальцы к коже. На правой стороне руки виднелся синяк.

– Тело переместили.

– Согласен. Здесь слишком чисто для реального места преступления.

Анна исследовала кожу на предмет первых признаков кровоизлияний, проверила глаза на петехии и не обнаружила их. Пропальпировала грудную клетку жертвы, затем шею.

– Не задушена. Без видимых травм. Чтобы установить причину смерти, придется отвезти ее в морг.

– Я тут подумал, – сказал Хэл, – а как насчет наркотиков?

Шварцман с помощью фонарика проверила нос и рот жертвы. Проходы были чистыми. Она наклонилась, чтобы понюхать рот. Легкий галитоз, но никаких намеков на наркотики.

– Возможно. Но вряд ли речь идет о передозировке. Я не вижу остатков в носу и во рту. – Она сняла одну из перчаток. – На кухне стоит бокал.

– Я попросил команду Роджера забрать его.

Роджера Самперса, начальника следователей-криминалистов, отличала предельная тщательность. Удивительно, но Хэлу обычно удавалось заполучить его для работы на месте преступления; это было свидетельством того, каким уважением пользовался инспектор. Роджер был дотошен, скрупулезен, привык полагаться на собственные суждения. Наделенный чувством юмора, он хотя и был склонен отпускать самоуничижительные шуточки, однако имел правило не шутить в адрес других.

– Хорошо. – Ее кожа была горячей, руки – холодными и липкими; уж не простуда ли? – Что мы о ней знаем?

– Виктория Стайн. Жила одна. Сестра не в курсе ее нынешнего мужчины. По словам сестры, пару лет назад Стайн развелась, переехала в Сан-Франциско и купила эту квартиру.