«Переход от сложного ручного труда предполагает разложение его на простые операции. Но на первых порах только часть единообразно повторяемых операций возлагается на машины, другая же часть – на людей. Согласно природе вещей и на основании единодушного опыта можно считать несомненным, что такая постоянно однообразная деятельность столь же вредна для духа, как и для тела. Поэтому при таком сочетании машинной работы с простым разделением труда между бо́льшим количеством человеческих рук должны выявиться также и все отрицательные стороны этого разделения. В числе прочего показателем пагубности такого разделения труда служит рост смертности среди фабричных рабочих… Это огромное различие между работой человека с помощью машины и его работой в качестве машины… не было принято во внимание» (там же, стр. 69).

«Но в будущей жизни народов действующие в машинах слепые силы природы станут нашими рабами и крепостными» (там же, стр. 74).

«На английских прядильных фабриках работает лишь 158 818 мужчин и 196 818 женщин. На каждые 100 рабочих хлопчатобумажных фабрик Ланкастерского графства приходится 103 работницы, а в Шотландии даже 209. На английских льнопрядильных фабриках Лидса на 100 рабочих-мужчин приходилось 147 женщин-работниц; в Друдене и на восточном побережье Шотландии даже 280. На английских шёлкопрядильных фабриках много работниц; на шерстяных фабриках, где требуется бо́льшая физическая сила, преобладают мужчины. На североамериканских хлопчатобумажных фабриках в 1833 г. наряду с 18 593 мужчинами работало не меньше 38 927 женщин. Таким образом, благодаря изменениям в организации труда круг трудовой деятельности женщин расширился… Экономически женщина стала самостоятельнее… Мужской и женский пол приблизились друг к другу в социальном отношении» (там же, стр. 71–72).

«На английских прядильнях с паровыми и водяными двигателями в 1835 г. работало 2058 детей в возрасте 8–12 лет, 35 867 в возрасте 12–13 и, наконец, 108 208 в возрасте 13–18 лет… Правда, дальнейшие успехи механики, всё в большей мере освобождающие человека от однообразных трудовых операций, действуют в направлении к постепенному устранению этого зла. Однако быстрым успехам механизации мешает как раз то обстоятельство, что капиталисты имеют возможность эксплуатировать – вплоть до изнашивания – рабочую силу низших классов, даже их детворы, и это для них легче и обходится им дешевле, чем использование ресурсов механики» (там же, стр. 70–71).

«Лорд Брум бросает рабочим клич: «Станьте капиталистами!»… Беда в том, что миллионы людей могут добыть себе скудные средства к жизни лишь путём напряжённой работы, разрушающей организм, калечащей человека в нравственном и умственном отношении, и что им приходится считать за счастье получение даже такой, гибельной для них, работы» (там же, стр. 60).

«Итак, чтобы жить, люди, не имеющие собственности, вынуждены прямо или косвенно поступать на службу к собственникам, т. е. ставить себя в зависимость от них» (Пеккёр, «Новая теория социальной экономии» и т. д., стр. 409)[18].

«Домашние слуги – на жалованье; у рабочих – заработная плата; у служащих – оклад, или содержание «(там же, стр. 409–410).

«Сдавать внаём свой труд», «ссужать свой труд под проценты», «работать вместо другого», с одной стороны.