11 июля 1740 год

Проезжая по сельской дороге, нам было поручено остановить противника в деревне Гезель. Противник туда перебросил много людей, что захват этой деревни поможет им начать обстрел северной части города, что приведёт к огромным потерям. Это нужно было пресечь, что отправили взвод из 5 танков, чтобы не дать противнику закрепиться. Там нас ждал 3-ий батальон из 507 механизированного полка, кому поручили защищать деревню. Если противник сможет захватить контроль над этой деревней, то падение Хлодвинга будет вопросом времени.

Несмотря на многие проблемы, я назову имена тех, с кем мне пришлось тогда воевать: командир танка K-34TB лейтенант Драков Сергей, механик-водитель Гончаров Михаил, заряжающий Стрельников Алексей. Я был наводчиком и на мне большая часть ответственности. Если промахнусь, то потом больше не сможем противостоять противнику и поэтому нужно действовать быстро и чётко.

По приезду, командир взвода и командир батальона встретились, чтобы обсудить детали обороны. Про что там говорили мне неизвестно, но было известно, что сюда движется 3 батальона противника. Информация по бронетехнике отсутствовало, что приводило к небольшой проблеме. Когда совещание завершилось, наш командир поручил Мише двигаться на запад, чтобы занять позицию перед деревней. Нам поручили задачу устроить западню и уменьшить живую силу противника перед основной битвой в деревне. Мы двигались к небольшой лесополосе, где мы должны занять позицию и подготовить укрепление для защиты.

Когда отъехали от деревни, примерно около 3 километром, командир стал искать подходящее место для позиции танка. Командир выбирал с предельной осторожностью, чтобы было хорошо видно местность. Когда выбрал, он показывал Мише подъехать к нему и поставить танк так, чтобы повысить нашу выживаемость. Миша двигаться осторожно, чтобы не распространить звук двигателя и занять подходящую позицию. Так мы ждали до завтрашнего утра, что могли немного подкопать, устраивая небольшой блиндаж, чтобы уменьшить видимость танка.

Вечер был спокойным, что могли менять друг друга в дозоре, чтобы следить за местностью. Я, конечно, держался в небольшом напряжении, что мог испугаться при любом шорохе, но, осматривая через командирскую башню, не смог найти противника. Только на утро было не до завтрака. Лёха обнаружил колонну противника, двигающиеся в нашем направлении. Он разбудил нас, что командир приказал Мише не запускать двигатель, а Лёхе заряжать осколочно-фугасный заряд. Лёха зарядил снаряд в орудие, а мне нужно навести орудие на основную массу противника, чтобы эффект был максимальным. Двигать орудие было тяжело, что пришлось приложить огромные усилия на наведение. Когда навёл орудие, командир крикнул фразу: «Огонь!», я машинально крикнул: «Выстрел!». Орудие прогремело по всему танку, а снаряд попал немного выше, но урон был колоссальный. Многих людей подкинуло от земли, разбросав по сторонам. Правда противник не знал откуда был выстрел.

Они распределились и заняли круговую оборону. Командир приказал навести орудие на 5 градусов лево и зарядить ещё один осколочно-фугасный снаряд. Мне было тяжело наводить орудие, в то время как Лёха зарядил снаряд в орудие, командир крикнул, что после наведения выстрелил, но снаряд попал удачно, что уменьшили личный состав противника. Когда Лёха зарядил ещё один снаряд и подготавливал следующее, я наводил орудие в другую сторону, чтобы выстрелить в другую группу, но, когда увидел технику противника, то мне было не по себе. Когда они услышали выстрел, то выдвинулись, чтобы обеспечить отступление пехоты, но командир толкнул меня, чтобы я навёл орудие на пехоту. Когда смог навести орудие, то совершил выстрел, где пехоты стало меньше, а вражеская техника стала поворачивать своё оружие на нас. Командир приказал зарядить БОПС, где Лёха в спешке стал искать его. Когда наводил орудие в корпус техники под башню, то противник сделал выстрел, но промахнулся, что позволило Лёхе зарядить БОПС, и я сделал выстрел.