Ненароков подумал вдруг, что время вернулось назад: вот он в своей комнате, рядом жена, он с ней ругается – все по-старому. Но комната была уже другая: не его, а какая-то женская, и Аля давно перестала быть его женой, и ругалась она с ним теперь иначе: холодно и надменно, как с чужим.

– Ладно. Раз уж приехал, то увидишь Алика. Но только на полчаса и в нашем с мамой присутствии…

У Ненарокова даже губы затряслись от обиды.

– Но почему полчаса? Почему при вас? Я ведь не в колонию приехал к преступнику малолетнему?

– А чтоб ты его против нас не настраивал!

Валентин видел через забор, как гуляют во дворе дети. Кто копал снег лопаткой, кто лепил из снежных комьев бабу. Был тут и Алик. Он стоял в сторонке от всех, тепло укутанный, замотанный еще сверху Алиным шарфом, с надвинутой на глаза шапкой и оттопыренными, как у пингвина, руками в рукавичках. Сердце в Ненарокова сжалось от любви и жалости.

…Когда дети построились парами и вышли на улицу, Алик поплелся сзади всех. Детишки смеялись, кричали, только Алик молчал и ни с кем не вступал в разговор. Валентин шел поодаль и смотрел на сына. Вдруг Алик остановился: шапка, которая была ему велика, совсем сползла на нос, так что он ничего уже не видел. А пестрая веселая вереница детсадовцев с воспитательницей во главе двигалась дальше. Никто не заметил этого маленького ЧП.

Тогда Валентин подошел, поправил Алику шапку. Тот не удивился, а только обрадовался, узнав отца. И вдруг Ненароков, сам не понимая почему, поднял сына на руки и зашагал с ним назад, потом за угол, потом в какие-то ворота. И остановился там.

Очень скоро на улице послышался шум, голоса: «Ненароков! Ты куда девался? Ненароков! А ну выходи сейчас же!» – слышался крик воспитательницы. Валентин вздрогнул и даже шагнул непроизвольно вперед, но потом сообразил, что это кричат не ему, а Алику.

Валентин прижал палец к губам, показывая, что откликаться не надо, и Алик понял, кивнул головой.

До областного города они добрались на рейсовом автобусе. Алик устал. Он хныкал, капризничал, просился к матери:

– Ма… Ма… Де ма?

А Ненароков на каждой остановке с тревогой глядел на дверь: не догнала ли их погоня, не войдет ли сейчас в автобус Аля.

В аэропорту, в зале ожидания, Алик спал на скамейке, а Валентин ел у буфетной стойки пирожок.

И вдруг он увидел Алю. Она шла к нему от дверей, раскрасневшаяся от волнения, решительная, а за ней шагал милиционер.

– Куда дел ребенка? – закричала Аля еще издали.

– Ну что ты кричишь? Вон он, спит, – устало ответил Валентин. Он с самого начала понимал, что ничем хорошим его бессмысленная затея кончиться не может.

– Здравствуйте, Валентин Георгиевич, – неловко сказал милиционер. Но Алю такое мирное начало разговора не устраивало.

– Слышали, товарищ лейтенант?.. Я прошу его привлечь!

– Зачем же привлекать. – Милиционер давно знал Валентина и симпатизировал ему. – Дело семейное, я думаю, сами договоритесь… Верно, Валентин Георгиевич?

И он отошел. Аля подумала, поглядела на спящего Алика и сказала совсем другим, нормальным тоном.

– Спит, как зайчик. Даже будить жалко…

– Ты голодная? – спросил Валентин.

– Не знаю… Вообще-то, съела бы чего-нибудь.

…Они стояли у высокого круглого столика, ели пирожки и пили какао.

– Милиционер-то зачем? Зачем комедию разыграла? – спросил вдруг Валентин. – Нарочно? Чтобы побольнее?.. И вообще, почему ты меня все время мучила? Что я тебе сделал?!

Аля долго молчала, прежде чем ответить.

– А ты до сих пор не понял? – сказала она почти грустно. – Я тебя не люблю. И никогда не любила.

Ненароков не поверил ее словам.

– Уж и никогда?.. А зачем замуж выходила? Я ж тебя силком не тянул?