– Марта, я… кажется, влюбляюсь в Вас, – выдавил я из себя, – С первого дня, как только увидел. Вы меня буквально прошибли, со мной никогда такого не было. Я еле сдерживался, пытался Вас избегать, но у меня ничего не получалось.

– Александр Данилович, – прошептала она, – Я думала, что… Вы отталкивали меня от себя.

– Было так тяжело, не позволять себе находиться с Вами всё время. Я обманывал себя, заставлял поверить в то, что Вы не должны меня интересовать. Но ночами я думал только о Вас.

Она замолчала. Я приобнял её. Несколько раз провел пальцем по её макушке.

– Что же нам делать? Я должен уже вернуться в Москву. Шереметев не позволит мне забрать Вас с собой. Если бы я только мог оставаться здесь с Вами.

– Это невозможно. Прошу, уезжайте скорее. То, что между нами сейчас было, мы должны забыть.

– Вы хотите этого? – спросил я её с горечью в голосе.

Она промолчала.

– Марта, ответьте, Вы что-нибудь чувствуете ко мне?

– Я не знаю. Боже, как это сложно. Я никогда не любила и не могу представить, что должна чувствовать.

Я понял, что она не влюблена. Она сама этого не понимает, но я вижу по глазам, что не то чувство ею одолевает.

Девушка ушла. Я не стал её догонять.

Я весь день бродил в этом лесу, размышляя о том, что произошло.

Когда я вернулся, Марта сидела у костра, протягивая к нему замерзшие руки. Я прошел мимо неё и зашел в шатер. Она лишь кинула на меня мимолетный взгляд. Ничего в нашем поведении не могло выдать случившегося между нами днём в лесу.

После признания в лесу поручик стал снова сторониться моей компании. Он пребывал в поникшем настроении, в основном всё время находился в шатре, а когда я туда наведывалась, он делал вид, что у него появились дела и уходил прочь. Генерал тоже не покидал шатер с того самого момента, как его настигла трагедия. Я осталась совсем одна. Солдатам не принято было заводить разговор с женщиной их полководца, пленным тоже запрещалось с кем-либо говорить. Скука сводила меня с ума, делать здесь было совершенно нечего. Пасмурное небо, покрытое плотными серыми тучами, ещё больше способствовало негативному расположению духа.

Спустя неделю, в моей жизни стали происходить неожиданные перемены. Шереметев, сумевший кое-как перебороть свое отчаяние, начал мало-помалу выбираться на свежий воздух и даже разговаривать. Он позвал меня к себе, сказав, что назрела необходимость поговорить. Мужчина долго не мог собраться с мыслями, то и дело запинался. Кажется, он не был уверен, стоит ли ему продолжать или лучше остановиться, пока не поздно. В конце концов, он решился и быстро проговорил то, что так долго пытался выдавить из себя.

– Мартушка, всё вдруг так быстро случилось. Мы прожили с женой долгую и счастливую жизнь, наблюдая за тем, как растут наши дети. Теперь они все покинули наш дом. Я полагал, что после войны уйду в отставку и проведу остаток жизни в спокойной старости вместе с Евдокией. Но господу Богу было угодно унести её на небеса, – генерал замялся, – Я хотел бы сделать тебя своей супругой.

Моему удивлению не было предела. Меня вдруг передернуло. Не зная как реагировать на такие слова, я просто промолчала.

– Голубушка, – продолжил он. – Не отвергай меня сразу, подумай. Заставлять я тебя не собираюсь. Ты вольна в своем выборе. Я даю тебе время на размышления, скажешь свой ответ, когда посчитаешь нужным. Счастливой я тебя, конечно, не сделаю, но обеспечу спокойную и стабильную жизнь. В твоем распоряжении будет всё мое имение и много прислуги. Ты станешь женщиной из высшего общества, сможешь посещать балы, устраивать свои, всё что захочешь. Если ты согласишься скрасить остаток моей жизни, то я не откажу тебе ни в чем. Я нисколько в тебе не сомневаюсь, ты вела себя более чем достойно всё это время, заботилась обо мне, слушала мои пустословия, не создавала мне проблем, не капризничала.