К моей шее приставили электрошокер. Стоило оказать сопротивление, и я получила бы разряд. Но дядя Алекс действовал быстро.

Он соврал.

Позитрон не остался в машине. Дядя выставил его перед собой, и в долю секунду один из гангстеров отправился в небытие. Материя, из которой состояло его тело, стала антиматерией. Я тоже действовала быстро. Изо всех сил пнула держащего меня гангстера в живот и отскочила в сторону, чтобы дядя Алекс мог выстрелить в него. Что он и сделал.

Итак, две смерти за две секунды.

– Быстро! – проговорил дядя Алекс, осматривая аллею на случай, если за нами кто-то наблюдал. – В машину!

И кое-кто за нами действительно наблюдал. Только это был не человек и даже не Эхо. Груда старого ржавого металла, выше трех метров, с одним работающим левым глазом, который отливал в темноте грязно-красным. В его свете был заметен идентификационный номер на груди: CAL-300. Скорее всего, старый робот-охранник. Может, раньше его использовала полиция или частная охранная фирма. А теперь его запрограммировали для защиты двух мужчин, чья жизнь только что закончилась. Но для меня это был огромный злющий робот.

– Ни с места! Вы совершили преступление.

– Нет, – возразил дядя Алекс. – Это была самозащита.

– Застрелите его! – крикнула я дяде.

Он выстрелил, но промахнулся, а огромный скрипучий робот выпустил лазерный луч, который буквально расплавил позитрон в руках дяди Алекса. За первым лучом последовал второй – правда, более медленный.

– Остановитесь… Вы… Нарушили…

– Скорей, он выходит из строя, – прокричал дядя Алекс, переходя на бег. CAL-300 преследовал нас, за спиной сквозь шум дождя и завывание ветра слышался скрежет металлических конечностей и суставов.

Я бежала так быстро, как только могла. Но вдруг CAL-300 рухнул на платформу всем своим нечеловеческим весом, и та закачалась. Я на секунду отвлеклась, поскользнулась на трясущейся платформе и покатилась. Мои ноги свесились с ее края. Потом еще дальше. Перед смертью мне предстояло упасть с тысячеметровой высоты. Я ухватилась за один из металлических столбов недоделанного забора. Залитый дождем город блестел подо мной, как личинка жука-светлячка. Небоскребы и лодки, освещенные магнитные треки и парящие офисные здания. Голографические рекламы мерцали, как привидения, одним из которых я в скором времени могла стать.

Проще всего было разжать руки. Просто отпустить столб. Падение на любую поверхность с такой высоты убило бы меня быстрее, чем за секунду. Элементарно. И больше никакой боли. Никакого горя. Никаких воспоминаний о маме и папе. (Люди переоценивают воспоминания. Воспоминания – это просто печаль, которую будет вечно хранить будущее.)

Но жизнь – упрямая штука.

– Помогите! – закричала я. – Помогите!

Столб был мокрым, и я едва держалась. Ладони скользили, но я сжимала пальцы изо всех сил. Запястья болели так сильно, что, казалось, руки вот-вот оторвутся.

«Было бы так легко, легко, легко…»

Ветер дул все сильнее.

Сколько все это продолжалось? Секунду? Две? Три? По-моему, прошли часы.

Вдруг в моей голове зазвучала песня. Песня! Я вот-вот погибну – и тут песня. «Нео Максис», конечно. Та, которую они пели вместе с «Харло-57»: «Жизнь, говорила она, – это не бриз. Она – семьдесят семь штормов на морях. Но если сможешь, удержи свою лодку на плаву. Жизнь стоит всей этой душевной боли… Если сможешь удержать лодку на плаву».

– Помогите! Дядя Алекс! Помогите!

Ветер превратился в ураган. Меня качало из стороны в сторону. Ветер явно хотел моей смерти. Но я не собиралась умирать.

И он оказался там. Дядя Алекс. Он был там. Черный силуэт в частых штрихах дождя. Он подбежал и вытащил мня.