– Ни-и-ик… – выдохнула я потрясённо. – Где это ты так?

В то, что его приятели-таноржцы с архитектурного факультета могли так разукрасить, совершенно не верилось. Коренные таноржцы в моём понимании всегда были скорее «изнеженными интеллектуалами». Ладно бы Ник учился на изобретателя, там встречались ещё уникумы, которые и подраться могут, доказывая свою правоту, но брат выбрал архитектурный – это сфера дизайна и художников, где все ребята предпочитают мериться чем угодно – брендовыми шмотками, навороченными флаерами и гравибайками, девочками-моделями, – но точно не силой.

Никита тяжело вздохнул, словно на его плечи опустился весь груз Вселенной.

– Мир, слушай, можно без нотаций, а?..

– Где. Тебя. Так. Разукрасили?! – прорычала я, чувствуя, как кровь начинает кипеть.

Моего любимого братишку кто-то посмел обидеть!

– Да какая разница? Это неважно.

В смысле – неважно?!

Я так и хлопнула глазами, чувствуя ма-а-аленькую такую неувязочку.

– Ник, тебе череп могли прошибить, да здесь, скорее всего, сотрясение мозга! Тебе медицинское обследование требуется! Если это случилось на Танорге, то точно можно обратиться в полицию и потребовать компенсацию, если на Веге, то всё сложнее, но какого метеорита ты мне тут загоняешь…

Брат поморщился.

– Вот именно потому, что ты всегда так реагируешь, я и не хотел тебе ничего рассказывать.

– В смысле «не хотел»?! Тебе только девятнадцать лет! Ты ребёнок!

– Вот именно, Мирослав, девятнадцать мне уже есть! Перестань ко мне относиться как к младшему брату! Я взрослый!

– Совершеннолетие на Танорге официально наступает в двадцать один.

– Зашибись, а на Захране в восемнадцать, и что?

– То Захран! Вега – спутник Танорга.

– Спутник! Да! По сравнению с планетами здесь половина законов весьма условна! Это другой Мир.

– Никита…

– Мирослава!

Я видела, как брата перекосило, к лицу и шее прилила кровь, на скулах выступили желваки, а руки сжались в кулаки. Он не хотел мне говорить, где его так изуродовали. Он вообще хотел сбежать из дома, чтобы я не увидела его «красивую» моську. Неполную минуту мы играли в молчаливую игру, кто кого переглядит, но у Ника всё-таки проснулась совесть, он отвернулся и процедил:

– Если я скажу, что пошёл на карту, пока ты спала, и случайно словил этот фингал, ты поверишь?

– В «Эхо»?!

– Сервер с повышенной чувствительностью боли.

– Какого кратера ты туда попёрся?

– Стояла карта «Обитель некроманта», там хорошая шипованная дубина как трофей, а я как раз ночью увидел, что у тебя на неё заказ. Дубина, кстати, в мешке твоего персонажа, я уже перекинул.

– Никита, это моя работа, – не выдержала я, всплеснув руками. – Не нужно мне помогать! Тем более такими средствами.

Я вновь прикусила губу, глядя на заплывший глаз Ника. Выглядело всё, признаться, настолько ужасно, что будь у меня деньги, я бы настояла на полноценном МРТ-сканировании. Но у меня их не было. А-а-а, руки чесались дать Нику подзатыльник, только вот… ух. И так плохо выглядит.

Я вздохнула, призывая себя к спокойствию, и сделала шаг в сторону.

– Ладно. Беги на свои лекции по архитектуре. И попробуй, пожалуйста, зайти на Танорге в клинику и соврать, якобы документы дома забыл. Если попадётся человек, а не робот, то тебя, скорее всего, осмотрят, лекарства выдадут.

Ник согласно кивнул, неловко обошёл меня и уже с другой стороны порога бросил:

– А, да, Мир… Я домой сегодня ночью не вернусь, не жди. Заночую на планете.

– В смысле?!

Мои нервы вновь натянулись как струны. Если Ник скажет, что останется у родителей, то клянусь, я на всё плюну, потрачу последние кредиты на космический лифт и прослежу за ним!