Ловко задуманный британцем ход с розыгрышем вроде бы беспроигрышной карты Карса провалился. После этого наезды на Орлова по поводу всего кавказского побережья были отвергнуты даже главными британскими союзниками. Граф Валевский – министр иностранных дел Франции – был родным сыном Наполеона I. Но он никогда не забывал, что его матерью была Мария Валевская – полячка и российская подданная, недаром он с гордостью носил ее фамилию и титул. (А какой пленительный образ графини Валевской создала Беата Тышкевич в фильме «Марыся и Наполеон»!) И Кларедон обескураженно услышал реплику Валевского: «Не делите, милорд, то, что Вам не принадлежит…»

Несмотря на все старания Орлова, условия мира были оскорбительными для России. Побережье Кавказа отстоять удалось, даже остров Змеиный, позволяющий заткнуть устье Дуная, остался в наших руках. Но! – мы не имели права ни держать военный флот на Черном море, ни строить его. Путь в Средиземное море через Босфор и Дарданеллы был для нас наглухо закрыт.

Передавая Горчакову дела внешней политики, царь отчеркнул статью Парижского трактата: «Вот! Самый нетерпимый и оскорбительный пункт – нейтрализация Черного моря!» – «Да, – согласился Горчаков. – Европа схватила нас за глотку, и я почел бы за счастье дожить до того дня, когда Парижский трактат с его позорными статьями будет уничтожен». – «Вам и карты в руки!»

Без сомнения, Тьер все это вспомнил, слушая слова Горчакова: «Если бы раньше». Слова эти означали, что цена независимости Франции – это потеря Эльзаса и Лотарингии, но не только это. 19 октября 1870 года, в день годовщины окончания Царскосельского лицея, выпускником которого Горчаков был одновременно с Пушкиным, наш государственный канцлер выступил с циркуляром, объявлявшим всему миру: Россия отказывается от соблюдения статей Парижского трактата о нейтрализации Черного моря.

Первым на это истерически отреагировал, естественно, посол Ее Величества королевы Виктории: «Ваш циркуляр встречен в Лондоне с ужасом!» – «Чрезвычайно вам благодарен, милорд, – ответил Горчаков. – Вы дали мне возможность прослушать эрудированную лекцию по международному праву. Некоторые моменты на эту тему я даже освежил в памяти!»

Севастополь начал пробуждение ото сна. 15-летняя оккупация никоим образом не придала ему облика нерусского города. Дипломатия сделала свое дело. Теперь предстоял гигантский труд по возрождению Черноморского флота.

Но все это время не дремала военно-морская мысль на Балтике. Имея в виду непременную ликвидацию Парижского трактата, российские моряки и инженеры неустанно творили новый – броненосно-паровой – флот. Само слово «броненосец», обозначавшее принципиально новый класс кораблей, – слово русское. Визит в Англию броненосца «Петр Великий» в 1881 г. вызвал нечто вроде шока – подобных кораблей не было ни в одном флоте мира. Вплоть до русско-японской войны броненосцы во всех флотах строились именно по такому типу. После франко-прусской войны, итоги которой благодаря вмешательству России, были, мягко говоря, не совсем такими, как хотелось бы кайзеру Вильгельму I и канцлеру Бисмарку, Балтийский флот неоднократно служил весьма убедительным аргументом для выработки правильных политических решений.

Например, осенью 1872 г. состоялся визит в Берлин австрийского императора Франца-Иосифа. При подготовке этого визита никаких уведомлений о предстоящей встрече в Петербург не поступило. Царь, естественно, расценил это как попытку сговора в ущерб российским интересам, тем более, что напряженность между Россией и Австрией, вызванная статьями Парижского трактата, оставалась. Александр пригласил германского посла Рейсса на летние маневры Балтийского флота полюбоваться, как лихо наши броненосцы рушат целевые щиты.