– Сильвия милая девушка, и она очень высокого мнения о тебе. Возможно, вы двое могли бы стать больше чем просто друзьями.

– Она предпочитает девушек.

Вздохнув, мама оставляет эту тему.

– Готовы войти внутрь?

Не совсем.

– Конечно.

Мама зовет Люси, и та бегом поднимается по ступенькам крыльца, которые не помешало бы отшлифовать и покрасить. Несколько усилий с электронным замком, и мы минуем первую дверь, оказавшись в фойе.

Мы проходим мимо лестницы к другой двери с еще одним электронным замком. Маме приходится свериться со своими сообщениями, чтобы открыть его, и когда ей это удается, дом словно выдыхает, и не в хорошем смысле.

Воздух спертый, внутри темно, и, когда мы входим, клянусь, становится еще темнее. Люси обеими руками хватает меня за руку и прячется за моей спиной. Я с громким звуком включаю древний выключатель, и одна-единственная лампочка над головой вспыхивает и оживает. Теперь в комнате царит тусклый туман, как в фильмах ужасов, и я готов поспорить: мама жалеет, что не посмотрела дом заранее.

– Нам нужно открыть окна, – говорит она, но в гостиной нет окон, так как вдоль стен тянутся спальни, кухня и ванная. – Люси, пойдем со мной, начнем с кухни. Сойер, проверь наши спальни.

Перевод: «Мы с твоей сестрой направляемся в комнату с выходом, а ты проверяешь спальни на наличие там серийного убийцы». Я согласен, потому что забочусь о маме и сестре, защищаю их, и это мой долг.

Сначала я осматриваю правую часть дома. Пространство по другую сторону лестницы огорожено стеной. Здесь есть ванная комната и большая спальня, которая, как я предполагаю, будет принадлежать маме. Возвращаюсь в гостиную и проверяю маленькую комнату, идущую вдоль левой стороны дома. Может быть, здесь предполагался домашний офис? Затем я вхожу в спальню с круглым сиденьем у эркерного окна – это понравится Люси.

Несмотря на то, что шторы задернуты, лучи света проглядывают сквозь них и высвечивают обильные частицы пыли в воздухе. Я прищуриваюсь, глядя на прямоугольный предмет, лежащий на подушке у окна, и медленно прохожу вглубь комнаты, несколько раз оглядываясь через плечо, как будто здесь есть кто-то еще и этот кто-то смотрит на меня.

Беру стопку скрепленных бумаг, пролистываю ее – это какие-то распечатки, помятые, словно зачитаны до дыр.

ДНЕВНИК ЭВЕЛИН БЕЛЛАК

1918 год

Эвелин от Мейди. Веселого Рождества и восхитительного Нового года.

– Что это? – спрашивает мама с порога.

– Видимо, осталось с давних времен. – Я сворачиваю бумагу в трубочку, кладу ее в задний карман и открываю шторы. Яркий, веселый свет льется в спальню. – Эй, Люси. Что ты думаешь об этой комнате?

Она подбегает прямо к окну, и тяжесть в моей груди уменьшается при виде ее улыбки.

– Есть несколько условий для проживания здесь, – говорит мама. Мой желудок опускается, поскольку это то, к чему я привык: за хорошим всегда следует удар. Она пятится в гостиную, и, судя по выражению ее лица, хочет поговорить со мной без Люси.

Я присоединяюсь к ней и скрещиваю руки на груди.

– Ну и что же?

– Мы можем пользоваться стиральной машиной и сушилкой только в отсутствие хозяина, и нам не разрешается приставать к ним. Даже если что-то пойдет не так с квартирой. Мы должны звонить – никогда не стучать. Единственное исключение – когда платим арендную плату. Ее нужно передавать им лично и без задержек. И мы должны работать во дворе, все необходимое оборудование находится в гараже за домом.

Это значит, что я буду работать во дворе, но если это самое худшее, то я смогу жить с этим.

– Это вполне выполнимо. Что-нибудь еще?

– Только одно, и это не имеет большого значения. Правда, пустяк.