В его левой руке находился раскрытый лист, но прочесть то, что в нём написано, Ваня не смог по причине неразборчивости текста.

Возбуждённое состояние молодого человека вовсе не испортилось от сумрачного вида святого пророка, и он продолжил подниматься по улице, ведущей на гору. Поднявшись наверх и сделав ещё один поворот, он узнал школу, где учились его почепские друзья, а за ней сразу свернул в переулок, где и находился его милый сердцу дом.

Перед ним он остановился, ранее открытый двор теперь был закрыт новым забором с высокими проездными двухстворчатыми воротами и калиткой, возведёнными в его отсутствие. Створки ворот красовались между толстыми дубовыми вертикальными опорами. Привлёк его внимание и ряд коротких фигурных дощечек, скреплённых по верху основания ворот.

– Ну, дед Пётр, смастерил такие ворота, каких ни у кого в переулке нет, – произнёс он негромко и нажал на язычок клямки входных ворот.

Дверная задвижка тихо звякнула, и в этот момент Ваня услышал голос бабушки Мавры:

– Ой, кто-то к нам идёт.

Дверь растворилась, и Ваня увидел её, спешащую к нему навстречу. В конце двора с любопытством в его сторону также смотрели отец Иван Петрович и дед Пётр Гаврилович.

– Ой, любимый внучек приехал. Радость явилась в наш дом, – громко нараспев произнесла бабушка и бросилась обнимать его. Расцеловав, она отстранилась от него, продолжая говорить:

– Дай я погляжу на тебя, как давно я своего внучека не видела. Высокий какой! Прямо красавец! Мой дорогой мальчик взрослым стал!

Тут же к ней подошли отец и дед.

– Сын мой прибыл, радость какая к нам явилась! – сказал Иван Петрович и обнял Ваню.

Поцеловал внука и дед Пётр, сказав:

– Я бы и не узнал тебя, как ты вырос.

Тут же вступилась за внука бабушка:

– Ванечку моего родного, да как же не узнать?

Ваня, освободившись от объятий, произнёс:

– Я очень рад вас всех увидеть. Какой крепкий забор вы построили, любо глядеть.

На что дед Пётр ответил:

– Всем миром строили, отец твой очень помог. Теперь все животные и птицы не разбегаются, как раньше. Попробуй, слови их, ведь мы уже старые.

– Ваня устал с дороги, его нужно кормить, пойдёмте все в дом, – сказала бабушка и первой стала подниматься по ступенькам на крыльцо.

Иван пошёл за ней и уже собрался из него вступить в земляные сени, как это было раньше, но вместо них через открытую дверь увидел большую комнату с деревянным полом, а в ней белую русскую печь.

От неожиданности он воскликнул:

– Что видят мои глаза? Такие перемены в доме, прямо хоромы возвели.

– Да, для тебя мужчины старались, – ответила бабушка.

Ваня, положив свою сумку на скамью, стоявшую у стены, подошёл к печи и погладил её рукой. Белый след от мела, которым была выбелена печь, остался на его ладони.

Бабушка, сказав, чтобы он не прикасался к печи, потому что та побелена и пачкает одежду, тут же распахнула находившиеся рядом выкрашенные белые новые двустворчатые двери, добавив:

– Теперь пойдём на кут и в твою комнату.

Ваня, шагнув через высокий порог, оказался в ещё большей комнате, посреди которой стоял большой грубо сколоченный из досок круглый стол. Он обратил внимание и на новый большой комод, к которому примыкал с высокой спинкой мягкий диван. Рядом были расставлены стулья с круглыми сидениями.

Оглядевшись, он произнёс:

– Теперь у вас как в городе, модный комод, диван, чистота и порядок!

Бабушка ответила:

– Твой отец сказал, чтобы было чисто и красиво. Вот мы и постарались. А теперь я покажу твою комнату, – и открыла ещё одну дверь.

Комната была маленькая с кроватью и тумбочкой с зеркалом, на окнах были повешены светлые шторы. Открыв рукой одну из них, он увидел много жёлтых георгинов, росших в палисаднике.