Мы возвращались в Москву из Ленинграда, где освещали грандиозный праздник военно-морского флота. Ходили по вагону, как по палубе корабля. Качка еще не стихла. А тут еще гостеприимные хозяева загрузили в купе изрядную дозу спиртного и весьма щедрой закуски. Так что праздник продолжался и на пути в Москву. Лишь один человек, Юра Королев, не участвовал в общем веселье. На многочисленные предложения разделить праздник с творческим коллективом следовал однотипный ответ:

– Нет, ребята. Я завязал. Я нынче веду трезвый образ жизни. Да и устал.

Действительно, работы было много. Надо было везде успеть, все снять. Снимать событие – дело очень ответственное. Его не переснимешь. Но теперь все событие в кассетах, и можно расслабиться. Трезвый как стеклышко Юра решил расслабляться за чтением детектива. Взял книгу и полез на верхнюю полку, чтобы не мешать общему веселью. В это время поезд дернулся, вагон тряхнуло, и книга выскользнула у Юры из рук. Он попытался ее поймать, но не удержался и полетел вслед за ней вдогонку. По дороге зацепил стоп-кран. В этот момент поезд дернуло основательно, и все пассажиры вместе со спиртным рухнули на пол. В поезде – шум-гам, забегали проводники, ворвались к нам в купе, увидели сорванный стоп-кран, вызвали милицию, стали орать, что за такое хулиганство можно схлопотать как минимум пятнадцать суток. Словом, скандал был нешуточный. Еле-еле отделались штрафом, который тут же и уплатили наличными.

Наконец-то поезд пошел дальше по маршруту, страсти улеглись. Мы снова собрались вокруг остатков пиршественного стола, налили сто грамм виновнику торжества. На этот раз он не отказывался. Взял в руки стакан и произнес фразу, которая с тех пор стала крылатой.

– Сто грамм – не стоп-кран. Дернешь – не посадят.

С тех пор еще долгое время во всех наших командировках первый тост звучал именно так: «Сто грамм – не стоп-кран…»

Эту историю мне рассказали во время командировки на Святую Землю во время празднования 60-летия Израиля. В одном из кибуцев в местном ресторане нас угощали нежирной и совершенно потрясающей свининой. Мы были не то что удивлены – потрясены. Дело в том, что свинья на Ближнем Востоке считается нечистым животным, и строго запрещено есть это некошерное мясо. А тут – свинина. И хозяин ресторана с истинно еврейским юмором рассказал, как он выкрутился из этой весьма неординарной истории. Когда ему истинно правоверные евреи задали тот же сакраментальный вопрос, он обратил их внимание на свинью, которая чесала спину у ограды синагоги.

– Свинья, которая трется об угол синагоги, кошерная.

Вот такая история.

– Настоящий еврей всегда находит выход из, казалось бы, безвыходной ситуации, – сказал нам на прощание веселый и находчивый ресторатор.

Недалеко от Мертвого моря в Израиле, среди серых, лишенных всякой растительности пустынных холмов, прямо у дороги расположился вернисаж из ярких аляповатых поделок местных мастеров. Судя по незамысловатым изделиям, иногда достаточно большого размера, эти сувениры рассчитаны на незатейливый вкус проезжающих к морю туристов. А по другую сторону шоссе разгуливали по пустыне гордые верблюды, покрытые яркими попонами. Их хозяева, бедуины, тщетно зазывали пришельцев запечатлеть себя верхом на верблюде на фоне пустынных горизонтов. Я спросил Вадима, нашего гида, одессита с Арбата, как он себя называл: «Почему народ не клюет на эту экзотику?» На что он с истинно арбатско-одесским юмором ответил: «Видишь ли, чтобы залезть на этого верблюда, нужно заплатить всего один шекель (семь рублей), а вот чтобы слезть с него, придется выложить двадцать шекелей. А ежели не найдется двадцати шекелей, так и будешь сидеть на этом корабле пустыни до второго пришествия».