Через несколько мгновений дверь в туалет неожиданно распахнулась и на пороге возникла разъярённая ночная нянька Татьяна Васильевна: – Это чем вы тут занимаетесь, паршивцы, а?!

Мальчишки как испуганные воробушки замерли на месте с линейкой и своим хозяйством в руках. В их глазах застыл ужас.

– А-а, писюнами меряетесь, засранцы?! Все хорошие дети по ночам спят, а эти мерзавцы устроили мне тут чёрти что! Вот я вам щас покажу! – пунцовая от гнева нянька стащила с ноги тапок и с размаху больно шлёпнула Алёшку по голой заднице. Та у него сразу покраснела, а сам мальчишка завизжал и завертелся от боли как волчок.

– И ты иди сюда, Ванжус! Сейчас и тебе достанется! – бросилась она вслед за метнувшимся в сторону Егоркой. Но тут мальчишка внезапно остановился и, глядя ей прямо в глаза, выкрикнул: – Я завтра всё Ларисеванне скажу! Скажу, что ты била меня! А она за меня!

Татьяна Васильевна от неожиданности замахнулась было на него, но, встретив ненавидящий взгляд прищуренных глаз Егорки, остановилась и медленно, опуская руку, растерянно усмехнулась: – Ишь, ты, какой стукач нашёлся мне тут! Я тебе быстро рот-то закрою…

– Я всё-равно завтра Ларисеванне всё расскажу! – упрямо повторил Егорка, не спуская глаз с ночной няньки. Он понял, что его слова возымели некое действие, и что грозная Татьяна Васильевна сама чего-то испугалась и теперь даже не смеет ударить его. Возбудившись от осознания своей неприкосновенности для самой страшной среди детей няньки – Татьяны Васильевны, Егор вдруг испытал необыкновенно-острое чувство наслаждения. Губы его стали кривиться в странной улыбке, а в глазах появился мрачный злорадный огонёк.

– А ну, марш спать оба! – спохватилась после секундного замешательства ночная нянька и выпроваживающим жестом показала им на выход. Мальчишки кинулись к двери и Егорка, на мгновение, обернувшись, вновь кинул на Татьяну Васильевну странный, обжигающий взгляд. У той вдруг мороз пошёл по коже:

– Вот ведь, дьяволёнок! – прошептала она. – Такому и впрямь ничего не стоит отвёрткой в бок ткнуть. И по малолетке ему ничего не будет. Зараза такая на мою голову! Придётся пока быть с ним поласковей. А там война план покажет.

Утром, сдав вахту Ольге Афанасьевне, ночная нянька Татьяна Васильевна дошла до дверей заместителя директора по воспитательной работе и аккуратно постучала костяшками пальцев по деревянной двери.

– Да, заходите, – послышался глуховатый голос Ларисы Ивановны. Увидев вошедшую, она приподняла брови: – Ну, чего тебе?

– Да я пришла рассказать вам, Лариса Ивановна, чего учудил ваш Ванжус, – с ехидцей усмехнулась ночная нянька. – Я даже шлёпать его за это не стала, раз вы запретили пальцем трогать. А вот психиатру нашему показать его не мешало бы.

– Запомни, Татьяна Васильевна, во-первых, он – не мой, а во-вторых, давай быстро рассказывай, чего он там опять натворил, а то у меня и без тебя забот сегодня хватает, – нахмурилась заместительница директора и исподлобья уставилась на Татьяну Васильевну, не приглашая её даже присесть.

– Ну, короче, мало того, что он опять сегодня ночью обдулся – я уже про это молчу. Так, они, засранцы такие, вчера ночью вместе с Алёшкой Житковым в туалете своими писюнами мерялись! – воскликнула ночная нянька, встав с видом победительницы в позу руки в боки.

– И?

– Что – и? Говорю же, что они мерили свои писюны с линейкой в руках! – недоумённо посмотрела на Ларису Ивановну ночная нянька.

Лариса Ивановна откинулась на спинку кресла и, вытянув руку, раздражённо забарабанила наманикюренными ногтями по столу:

– Вроде ты, Танька не дура. А ведёшь себя иногда так, как-будто дура и есть, – негромко, с недовольством в голосе произнесла она. – Что ты ко мне со всякой ерундой тащишся?! Время только отнимаешь. Никогда не слышала, что и взрослые мужики в армии и в банях своими кукурузинами меряются?