– А я видела, как в холодильнике молоко было-было, а теперь уже, наверное, нету, – развела руками шестилетняя крупная черноволосая Томочка.

– А я…а мне… а у меня вчера Вовка яблоко хотел отобрать, только воспитательница Елена Павловна дала ему по шее и отдала мне моё яблоко, – неожиданно заявила рыжеволосая, кудрявая Ксюша.

Фёдоровна замахала руками: – Всё, детки, вставайте парами скорее, а то завтрак ваш остынет и станет невкусным.

Этого Егорка никак не мог допустить.

– А ну все быстро встали по парам! Кому там в лоб дать?! Кто хочет в тёмный чулан без обеда?! – крикнул он, выпучив глаза и надув щёки.

В группе тут же наступила тишина, и дети моментально построились парами.

– Сейчас все идут за мной и Фёдоровной и молчат! Всем держаться за руки, или потом будете сидеть в группе на стульях без прогулки, – явно подражай кому-то, крикнул он под конец и, подойдя к Фёдоровне, взял её за тёплую, сухую ладошку: – Я – Егорка. Помнишь меня?

– Конечно, помню, Егорушка, – удивлённо покачала головой та и улыбнулась: – Как ты их грозно сынок, приструнил. Прямо командир.

– Ничего, Фёдоровна, они у меня будут как шёлковые. А ты добрая очень – они тебя не станут слушаться, – с серьёзным выражением лица пояснил ей Егорка, и, повернув голову в сторону притихших детей, грозным голосом скомандовал: – Шагом марш все за нами и чтобы молчать у меня!

Сам он пошёл рядом с маленькой старушкой, крепко держа её за руку: – А где ты была так долго, Фёдоровна? Я тебя искал, думал, что ты совсем ушла.

– А я, Егорушка, ездила к себе в деревню. Маму надо было хоронить. А потом по хозяйству пришлось повозиться, – охотно пояснила та, не забывая приглядывать за шедшими за ними детьми.

– Хоронят ведь, когда кто-то умер? – с любопытством спросил Егорка.

– Правильно, сынок.

– Так ты, Фёдоровна, сама старая. И у тебя есть мама?! – удивился мальчишка.

– Мама есть у каждого человека, Егорушка.

– И даже у старых старушек и стариков?

– Даже у них, – усмехнулась Фёдоровна, и лучики морщинок сильнее обозначились в уголках её светившихся добротой глаз. – А знаешь почему?

– Почему? – послушно спросил Егорка.

– Потому что все старики и старушки тоже когда-то были детьми.

– Да ну! – воскликнул поражённый мальчишка. – Ты была маленькой девочкой?!

– Была, Егорушка, была. И даже заметить не успела, как превратилась в бабушку, – вздохнула Фёдоровна. – Когда-нибудь и ты, сынок, постареешь и превратишся в дедушку.

Егор недоверчиво посмотрел на неё ещё раз, но промолчал. В душе-то он точно знал, что никогда не станет стариком. Просто потому что он не хочет этого.

– А ты ведь теперь никуда больше не уйдёшь, Фёдоровна? – с надеждой посмотрел на неё мальчишка.

– Нет, сынок, не уйду, пока меня отсюда не выгонят. Я ведь без дела-то сидеть не могу. Да и денежка лишняя всегда пригодиться. Давайте, ребятки, садитесь по своим местам, – махнула она детям и те, косясь на нахмурившегося Егорку, беспрекословно подчинились.

– Я к тебе буду приходить, Фёдоровна, – с серьёзным выражением лица пообещал он и, опять повторяя чью-то интонацию, хитро улыбнулся и, неожиданно похлопав её по плечу, произнёс: – Глядишь, когда и чайком побалуемся.

– Побалуемся, Егорушка, обязательно побалуемся, – заливисто рассмеялась Фёдоровна. – Ой, уморил, сынок! С тобой не соскучишься.

Егорка довольно улыбнулся и. сев на своё место, по-хозяйски придвинул к себе тарелку с нарезанными кусочками хлеба.

Вечерело. Солнце уже садилось, когда в дверь кабинета заместительницы директора – Ларисы Ивановны, кто-то осторожно постучал.

– Кто там? – она недовольно подняла глаза от стопки бумаг, лежавших на столе.