Чем дольше я всматривался в кадр, тем больше мелочей подмечал и тем более жутко мне от этого становилось.

Снимал явно не классический погодный спутник, когда рельеф заметен, а здания фотографируются исключительно сверху и общее фото монтируется предельно плоским. Проекция зданий, насколько позволяло разрешение, демонстрировала остовы конструкций.

Суммарно фотография охватывала кусок примерно километр на километр. Я молча изучал изображение, пока полковник мерно постукивал пальцем по столу, а затем не удержался:

– Это же почти центр? – уточнил я, не замечая ни одного знакомого места. Как я не силился провести хотя бы несколько линий от одного края изображения до другого – не получалось.

– Центр, – кивнул полковник. – Все, что строилось еще при первых наших императорах и императрицах теперь залито водой и засыпано пеплом. А то, что осталось на поверхности – вот, сам видишь.

– Но там же метровые кирпичные стены, – с легким сомнением произнес я, встав со стула и подойдя поближе к изображению. – Какой силы должен быть взрыв, чтобы разнести, – тут я показал руками на стороны снимка, – минимум квадратный километр?

– Я бы посмеялся над твоей наивностью, – Королев вывел еще одно изображение. – Как тебе такой масштаб?

Новая фотография была явно больше. Настолько, что я потратил немало времени на поиск подходящего квадрата из предыдущего снимка, пока полковник не выделил красной рамкой.

– Ого… – только и смог ответить я. – Значит, буквально весь город стерт с лица земли?

– Новострой лег полностью, – Королев взял лазерную указку, подключил названия и широким жестом обвел все окраины города. – Монолит и панельные сложились примерно одинаково. Это значит, что взрыв был на глубине. Вероятно, в метро или даже чуть глубже.

– Но разве не…

– Понимаю, что твоей памяти досталось, но точно тебе говорю – в Петербурге ЕСТЬ места глубже, чем метро. Угу?

– Угу, – кивнул я, не собираясь спорить со старшим по званию.

– Я тебе намекал, думал, ты вспомнишь сам, но не вспоминаешь, значит, придется рассказывать. Глубина взрыва – приличная, близка или даже превышает сотню метров. Точнее мы не можем определить.

– Но вы же послали туда людей?

– Куда – туда? – поднял брови Королев. – В это пепельное болото? Свободных сил армии сейчас хватает лишь на то, чтобы создать разумное оцепление, включая морскую блокаду, чтобы не допустить проникновения в город мародеров и иностранных сил.

– А иностранные силы здесь при чем? Или бахнуло так, что и их зацепило?

– Были пострадавшие, – словно нехотя ответил Королев. – И немало. Для начала, в городе находилось приличное число иностранных граждан – а это уже приличный повод для скандала. Уверен, что девять из десяти таких граждан либо разметаны в пыль, либо раздавлены, либо утонули – то есть, их не вернуть. Кроме того, пострадали суда, техника и оборудование, было несколько высокопоставленных лиц, а если обратиться к вою в Интернете, то еще более-менее известных персон наберется с сотню.

– И каждый хочет разобраться, – заключил я.

– Именно. Но пока все держатся за периметром примерно так километров в сорок радиусом. И наши, и чужие. Внутрь не пускают никого. Официально, – сузив глаза, проговорил Королев. – Я уверен, что на территории города могут быть и выжившие, и проникшие через периметр. Стоит вопрос в их целях.

– А спасать людей разве не нужно? Ведь недели после взрыва там бедственное положение!

– К сожалению, не пускают никого официально, даже спасательные отряды добрались лишь до ближайшей городской застройки, лишь неделю спустя. Продвижение сильно затруднено, фотографий из города нет, не работает связь – в центре ее нет вовсе. По окраинам справляются силами армии.