- У тебя гости. А я и сама справлюсь. Иди, через полчаса шашлык подадут.

Она твердо смотрит и будто чеканит слова. Снова эта ненависть во взгляде.

- Мне надоело сидеть за столом, слушать воспоминания и хвастовство бывших одноклассников. Скучно. Лучше с тобой поговорим.

- Тебе нечем хвастаться? Я думала ты вещаешь чего добился, а все твои друзья смотрят тебе в рот с завистью. Хотя ты прав, чего тебе хвастаться, все и так знают, как ты живешь и чего добился. И даже видят все это, - будто обиженно произносит девушка, с яростью пронзая кусок маринованного мяса.

- Ри, за что ты меня ненавидишь? – беру шампур и вылавливаю из емкости розовый шмоток, аккуратно нанизываю его, следом кругляш помидора и пластинку шампиньона, перемежая все луковыми кольцами. – Если за тот случай с твоим дневником, то прошу прощения, я не хотел тебя обижать.

- Я уже не обижаюсь, не за что просить прощения.

- Ну… ты меня тогда любила, слушала мои песни. Исписала целую тетрадь моим и своим именами… и сердечками изрисовала, - хочу взять ее за руку, но Рита отдергивает ее.

- Лекс, я тогда была девочкой, а девочки всегда любят кого-то, ведут дневник. Вот и я… но я выросла с тех пор.

- Я заметил, - облизываю пересохшие губы. Да, ее формы так соблазнительно округлились с тех пор, что только слепой не заметит. – Но ты, наверное, возненавидела меня тогда, и с тех пор продолжаешь это делать.

- А разве не мой придурочный братец тогда ворвался в комнату и выдрал дневник из моих рук? – улыбается Рита, немного смягчаясь. – Я помню, ты останавливал его. Я переросла тот случай, он остался в моей юности. С тех пор многое изменилось. Я уже не люблю ни тебя, ни твои дурацкие слащаво-приторные песни, от которых тысячи девчонок писаются кипятком. Раньше ты пел лучше, твои песни были правдивыми и заводными.

- Вот как, не нравятся мои песни? Но человека не ненавидят из-за песен. Есть что-то еще.

Рита фыркает и встает из-за стола, собирает шампуры и несет их к мангалу, сделанному в виде печи. Она раскладывает аккуратно стальные прутья с мясом, я встаю рядом и наблюдаю. Мне кажется, что огонь слабоват, беру кочергу, чтобы поворошить угли, но Рита останавливает мою руку, собираясь отобрать железяку.

- Лекс, отойди, провоняешь дымом же.

- Да пофиг, - склоняюсь и раздуваю тлеющие головешки. И тут меня будто в глаз ужалили, я подскакиваю от боли, хватаюсь руками за пораженное место.

- Что? Пепел в глаз попал? – сразу переполошилась колючка, голос такой жалобный. – Так, присядь, я сейчас.

Она усаживает меня на лавку и исчезает. Кажись, я нашел способ надавить на жалость девчонке. Боль почти отступает, когда Ри появляется с какой-то склянкой и, пристроившись между моих бедер, почти вплотную придвинувшись ко мне начинает лечить мой глаз. Я обхватываю ладонями ее талию, сжимаю, показывая, как мне больно невыносимо. Она молчит, как ни странно.

Буду стонать подольше, пусть лечит, хоть потискаю ее.

8. Глава 7

Рита

Ну надо же! Пепел опасен, вот так попадет в глаз и считай пропало. Сначала подумала, что Гриневский притворяется, а потом увидела, как из прищуренного глаза стекают слезы, поняла, что все всерьез. Ладно вспомнила, что в аптечке в фургоне есть раствор на такой случай, промыть надо. Сбегала за аптечкой.

- Потерпи… сейчас немного щипать будет, - предупреждаю, закапывая жидкость Лексу в глаз.

Приходится вплотную приблизиться к его телу, на расстоянии не получается лечить. Чувствую руки звездуна на своей талии, а когда капли попадают по назначению, он шипит и еще сильнее притягивает меня к себе, перекладывая ладони чуть ниже спины.