Я смеяться начинаю, Алекс подхватывает и со стороны, должно быть, мы выглядим довольно мило.

Взгляд Эдера меняется, становится тягучим. Я чувствую прилив жара вдоль шеи и к щекам.

В этот момент мы оба слышим звонкий смех и оборачиваемся на вход в ресторан. Он на первом этаже отеля, которую снимают на время Гран-при Бахрейна.

Застываю настолько, что дыхание прекращается. Я стискиваю вилку в руке и мечтаю ее согнуть.

Наблюдаю, как Его Величество придурок Марино входит под руку с какой-то блондинкой. На ней ультракороткое платье и довольно вызывающий макияж. И где только такую взял в этой стране? Они не обращают внимания ни на кого, и, я бы сказала, между ними неприкрытый, раздражающий каждый рецептор флирт.

Паста рвется наружу, о выпитом вине сожалею. Никакой расслабленности больше нет. Каждую гребаную секунду я то и дело смотрю на ту парочку. На них все смотрят.

За ними входит еще одна пара. Эти не смеются, лишь загадочно улыбаются. У парня такой же взрыв на голове, как и у Марино, и я узнаю в нем действующего чемпиона мира Тимура Сафина. Только он почему-то в широких пижамных штанах и огромной футболке. Его девушка худенькая, как тростинка, и она очень красивая.

Отставляю недоеденный ужин и боюсь поднять глаза на Эдера. У нас как бы свидание, но и его итальянец умудрился испортить на расстоянии.

– Мы можем к ним присоединиться… – в его голосе нет вопроса. Это предложение, и то с натяжкой.

Я вообще заметила одну закономерность, эти пилоты слишком самоуверенные и упертые, чтобы задавать вопросы.

– А можем остаться вдвоем, – полушепотом говорю.

Еще чего… Смотреть на улыбающегося итальянского придурка и думать о том, как его рука чуть было не коснулась меня между ног еще час назад?

Эдер почти сдался моему русскому, сибирскому напору. Я почувствовала прилив сил, как те, через два столика, начали приглашать нас к ним. Их четверо, но активно жестикулирует только Тимур.

У него на щеках ямочки, как и у Марино. Они не братья, случайно? Не удивлюсь, если оба придурка.

– Пойдем, пойдем. Сафин не так ужасен, как все о нем думают.

– Правда? В прессе пишут, что он душка, – мои брови взмывают вверх. Я как бы не сильно интересовалась, но работа такая – следить, что пишут в сети и в журналах.

Эдер издает что-то вроде короткого смешка, на секунду затормозив все свои действия.

Его английский с акцентом, может, и я не так выразилась? Потому что Алекс поменялся в лице, и мне захотелось его обнять. Только вот гонщики еще и гордые, а, насколько я поняла, в последней гонке прошлого сезона этот Сафин вырвал у Алекса победу.

Поэтому я меняю тему, согласившись присоединиться к Тимуру и его команде. Чувствую себя правильной, почти благородной.

Когда подходим к столику, все с нами здороваются. Кроме Майка. Тот делает вид, что не замечает ничего. Лишь скупо кивает своему напарнику и отворачивается. От меня.

Мне по закону подлости достается место между Майком и Алексом. Поджимаю губы и закатываю глаза.

Я должна быть в эйфории, что сижу за столом с самыми высокооплачиваемыми пилотами мира, а я мечтаю снова оказаться в номере и лечь спать. День был сложным.

– Нас не знакомили, – Тимур, или как его там, пристально меня разглядывает. Нет, не так, чтобы его девушка взвыла от ревности. Сафин изучает, он даже голову склонил, а меня от его настырного взгляда пробивает на дрожь. Сколько ему лет, раз смотрит как рентген?

– Таня, – отвечаю на русском и жму протянутую руку.

Тело по правую сторону ощущается каменным. Сидит еще так близко, возмущенно тесно. И пахнет как раньше.

– Ты же чемпион? – улыбаюсь.