Вита смеялась. Говорила, что я счастливая – многое умею, многим интересуюсь и никогда не скучаю одна. Чуть не ляпнула: скучаю я с людьми, а в одиночестве – никогда. Это ведь можно истолковать в свою сторону, правда?

Недавно прочла пост коллеги сестры, которая иняз закончила. Пишет, что учить людей инглишу – ее призвание. С детства она любила сажать кукол за парты и учить английскому. Была экскурсоводом и переводчиком, но все равно возвращается в преподавание. Жаждет научить всех всему, что знает сама – через диалог, через песенки, радуется, видя благодарные глаза учениц. Значит, и такое бывает. А я не могу никого зажечь и заразить, показать кому-то, какой инглиш на самом деле богатый и сложный. Занимаю чье-то место, кладу в карман чужие деньги. Ну как еще зарабатывать, если меня интересует только творчество, а не экономика и юриспруденция, которую можно миксовать с языками? Реальность такова, что на творчестве хрен заработаешь, или на первых порах нужно очень круто вкладываться в это, и материально тоже.

– Слушай, а почему бы тебе на курсы не устроиться? – Вита налила себе чая и села за стол напротив меня.

– Да ну, я боюсь, – призналась я так открыто, что сама чуть не подпрыгнула.

– Чего? – засмеялась она.

– Там взрослые люди, целая группа, я не знаю, что с ними делать.

– Ой, с детьми ты не знаешь, со взрослыми не знаешь, как будто тебя там съедят! Брось, везде есть учебники и курсы – я ходила еще в студенческие времена, так же по книжкам и учат, только брешут, что не как в школе, а как-то иначе. Просто люди взрослые, книжки другие, и быстрее все хватают, потому что мотивация есть. А у кого нет – те сливаются. Как я, например. Ходила, вроде модно было – все учат, и я учу, в карьере пригодится.

– А на самом деле, на фиг не нужен этот английский, – буркнула я, – только переводы и преподавание.

Вита завела про Москву – мол, там бы я развернулась. Долго объяснять, что я не могу выжить в метро и аэропорту – все равно не поймет. Я дикий лесной зверек. Устала объяснять каждому встречному и поперечному, что мне не все по силам. Устала выслушивать их скорбное молчание, потому что жалеть меня нельзя, а что сказать, они не знают. Жить в мире наравне со всеми, когда ты на десять процентов от этого функциональна – не пряник.

Каждый норовит заткнуть своим опытом, будто именно он научит жизни и сделает тебя взрослым. Замужество и материнство, активная жизнь, путешествия, болезнь или трудное детство. И пока ты этого не примеряешь, ты в их глазах подросток. А они – в моих, потому что не прошли тем путем. Когда люди советуют причаститься их опытом, ими движет завуалированная зависть или ропот.

Я стала избегать глубоких разговоров. Держу всех на расстоянии. Не хочу, чтобы меня обличали, учили жить или завидовали. Лучше я буду загадкой – такой, которая мало говорит о себе, а сам думай, что хочешь. Необязательно ведь каждого знакомого вербовать в друзья, каждому встречному открывать душу. При этом можно вполне искренне и мило общаться. Пока еще неясно, на какую тему – с Витой, но чисто по-человечески с ней легко.

– Я тебе не рассказывала о своих вокальных буднях?

Меня всегда занимало, почему талантливые люди упорно ищут себя не там? Почему люди приземленные, практичные, умеющие общаться и жить полной жизнью, лезут в сферу искусства, но никак себя там не проявляют? Вита всегда хотела писать стихи, освоить какой-то музыкальный инструмент, красиво петь. Эти умения возводят меня в ранг небожителей в ее глазах. А я-то больше ничего не умею и этим маюсь только, чтобы было легче дышать, чтоб хоть на какое-то время чувствовать себя живой и счастливой.