– А что, попробовать можно, не развалюсь.

Перезвонив Витке, я обрадовала ее согласием Матильды на общение. Когда и как – видно будет позже.

– Как у тебя-то дела? Не звонила по объявлению?

– Звонила, – отозвалась я, – и на прослушивание ходила. Сегодня на репу иду.

Восторгам Виты не было предела.

– Какой ты могучий талант! Даже мужики им уже не нужны, во как!

Что толку от таланта? – сказал бы мой отец. На хлеб не намажешь, и восхищаются им недолго – чаще завидуют.

Ровно в шесть я пришла на базу. Ребята еще не все собрались – не было Сфинкса, а те, кто был, коротали время за чаепитием. Встретили меня тепло и дружелюбно, будто я тут сто лет ошиваюсь.

– Терь, можно тебя на минутку? – я подошла поближе к Террору и тронула его плечо.

– Конечно! – расплывшись в улыбке, ответил он.

Чему радуется, чудик? Не знает, что я ему сказать хочу!

– Кто у вас тексты пишет?

– Я и Ник, в основном, – ответил Теря, – но если у кого из ребят хорошие стихи появятся, мы их тоже обрабатываем. А что?

Мы отошли в другой конец комнаты, я извлекла из рюкзака драный файл с текстами и мягко повела речь о том, что есть-де тут ошибочки. И как могла корректно стала посвящать его в правила английской грамматики. Террор так изменился в лице, что я с трудом сдержала приступ хохота. Брови сдвинулись, губы вытянулись в ниточку, глаза прямо-таки впились в этот несчастный лист и чуть не вылезли из орбит, а на лбу выступила испарина.

– Слушай, а почему это ты так во всем этом сечешь? – почти шепотом спросил Теря.

– Знаешь, было бы странно, если бы я ничего не секла, – улыбнулась я. – Специальность обязывает, иняз финишт.

– А-а-а! – Террор так шумно выдохнул, что ребята в другом конце помещения оторвались от чашек с чаем и воззрились на нас, но ничего не сказали. – А знаешь, это же круто! – Мой собеседник опять засиял улыбкой и пояснил: – Нам повезло еще больше, чем мы думали! Эй, ребята! Наш вокалист еще и англичанка по совместительству!

– Я так и думал, – отозвался Ник, – произношение у тебя шикарное, я еще вчера отметил. Да и тексты забугорные так хорошо знать – других максимум на куплет хватает и то с ошибками.

Вот ведь, отметить отметил, а похвалить не удосужился. Только руки на груди сложил и хмыкнул «ну послушаем…». Впрочем, обиды у меня ни на кого не было. Я вообще себя этим чувством не обременяю, и так жизнь тяжелая.

Террор попросил клавишника наиграть мне мелодические линии, пока нет остальных, я же могу потренироваться в исполнении некоторых песен.

– А когда наш оболтус придет, мы тебя поразим своим искусством! – хохотнул Цыпа, которого зовут Гришей, и он этого не стесняется. – Забабахаем мертвый концерт, потому что пока без вокала.

– А вообще, ты такую музыку любишь? – всполошился вдруг Теря.

Тут уж никто сдерживаться не стал – все так и грохнули от хохота.

– Тэр, на ней написано, что она любит! – отсмеявшись, просветил друга Гриша.

– На ней написано Metallica, а мы играем не совсем то, – Теря начал говорить агрессивно. – Ты, надеюсь, диск-то послушала? – обратился он ко мне, отвернувшись от хохочущих ребят.

Боже, в какой детсад я попала! Я закатила глаза и кивнула.

– Ну и как? – Теря сбавил шумы.

Я не была настроена петь пришедшие мне в пьяную голову дифирамбы. Пусть не зарывается.

– Ну, в целом устраивает?

– Более чем, – ответила я и отошла к Нику.

Полчаса или больше он наигрывал мне мелодии, которые потом обрастали моим голосом, правда, пела, глядя в листок с текстами, что мне не нравится – так не концентрируешься на музыке, а все внимание уделяешь чтению. Был бы у меня синтезатор, я бы поучила свои партии и пришла бы подготовленная, но петь с листа пока тяжко.