Не в моих силах в короткий срок изменить политическое устройство, но в масштабах одной женщины я могу разрешить ее душевный конфликт, связанный с безнаказанностью виновников ее горя. При встречах с Валентиной Михайловной в моем мозгу всплывали смутные фрагменты печальных событий, чем-то схожие с детскими воспоминаниями. Искаженные лица, сквернословие, короткий нож с наборной рукояткой из цветного пластика… До последнего дня я старался не придавать им значения, чтобы не отвлекать собственные силы от главной цели, не растрачиваться по пустякам. Для всего общества ничего изменить нельзя, но достижение душевного комфорта даже одной Валентины Михайловны, оказывается, способно придать и мне жизненной энергии. Хоть я и не стремился к личной выгоде, но двойная польза несомненная.

Мы присели на край песочницы, непроизвольно ее мягкая ладошка оказалась в моих руках. После того, как она привстала с корточек и отряхнула домашний халатик, с ее лица не сходит улыбка. Самое страшное в том, что ее мимика не несет какой-нибудь информации. И если бы она стала вдруг рвать траву с газона и жадно ее поедать, то ее поступок вряд ли бы вызвал мое удивление. И все же, несмотря на ее безыскусность, в моем сознании стали возникать образы так или иначе связанные с ее прошлыми переживаниями. Ни один научный работник не объяснит механизм появления этих образных картин, а если даже такой появится, то специалисты по выбиванию признаний и мозгов быстро определят его в психушку. Для кого-то шрам на подбородке воображаемого человека является случайной фантазией – так, для придания особой жестокости потенциальному насильнику, но для меня розовая отметина является самым уязвимым местом для проникновения в его сознание и наведения там своего порядка. Вот как! Я поймал себя на том, что сам объясняю механизм своего воздействия на других людей. Мне тут же пришла мысль на склоне лет поделиться своими открытиями и опытом с соотечественниками. Нет сомнений в наступлении золотого века для всего человечества. Я приобнял Валентину Михайловну за хрупкие плечи, шепнул только мне понятные слова: Он сойдет с ума.

Следуя логике моего мышления, любые карательные меры, предпринятые мной, должны иметь моральное подкрепление. Ведь именно с нравственной позиции самосуд может иметь место, и та же нравственность требует адекватности в наказании. Действующие законы, из-за их ничтожности, мной не рассматривались. О какой значимости государственного законодательства может идти речь, если у зажравшихся чиновников от избытка портятся продукты, деликатесы уже в горло не лезут. Про топ-менеджеров государственных корпораций и говорить нечего, кроме баснословных зарплат у них золотые парашюты, премии и высочайшие награды. В благодарность обделенному народу миллиарды долларов выводятся в офшоры. И это в то время, когда в бюджете не хватает денег на спасение какой-нибудь детской жизни. Кажется, я окончательно определился с моральной стороной своей миссии, пора перейти к делу.

Мне трудно судить о методах работы экстрасенсов, в моем случае все гораздо проще. Я чувствую себя вроде поисковой собачки с врожденным чутьем, ориентированным на психологическое состояние любого человека – будь то противник или потенциальный друг. Для себя я всех стал называть респондентами – по аналогии с журналистикой. Достаточно определиться с целью моих изысканий, чтобы в огромной массе окружающих меня людей безошибочно выделить соответствующую типовую группу. Даже расстояние не может стать помехой для моих феноменальных способностей: со всех сторон наваливаются хамство, бесстыдство, стяжательство и преступные намерения, поэтому приходится сознательно отвлекаться на более приятные явления. Но это говорится только для простоты понимания, на самом деле необходима зацепка, чтобы проникнуть в сознание конкретного респондента и начать с ним работать – не распылять энергию на множество похожих типов людей. Например, ножевая травма оставляет след на теле, на уровне нервной системы появляется лазейка для проникновения в глубь его сознания. Конечно, таким простым объяснение выглядит только для меня, никто бы другой его не понял и всерьез не принял.