- Не пригодится, месиво! Самого бы спасти!

Скорая уезжает, а вот мешок остаётся, съезжает боком и начинает растекаться по полу.

- Куда его? – Никитична подхватывает край, не глядя вовнутрь. И тут же хватается за сердце.

- В морг, - не представляю, куда ещё можно его убрать! – Вася помоги! – обращаюсь к охраннику, - с Михалычем опустите вниз! – не думала, что задам непосильную задачу охраннику и лифтёру.

Но оказалось, что так! Вася отказывается наотрез, лифтёр бледнее полотна, убегает в лифт, а я, осевшей кулём на кушетку Никитичне, меряю давление и скорей закидываю нитроглицерин под язык.

А мешок стоит посередине, вернее, снова съезжает на бок.

И тут появляется Костя! С какого момента он с нами, не представляю, не до него было. Тяжело поднимается с каталки, недрогнувшей рукой собирает содержимое, опять частично выехавшее, и, завязав его глухим узлом, вручает охраннику с таким видом, что если тот откажется, то сам станет содержимым пакета!

И Вася безропотно берёт и отправляется за лифтёром. Морг в подвале, слышу, как туда опускается кабина лифта…

А Константин спокойно моет в раковине руки и снова усаживается на каталку, немного кривясь от боли в потревоженных ступнях.

***

Дальнейшее дежурство проходит штатно, я бы даже сказала, скучно. Есть в природе некоторое равновесие, одного такого пациента за смену предостаточно, чтобы оставшееся время прошло тихо…

Но только не у меня в голове! Да и в душе смута! Мало того, что добрая память услужливо подбрасывает недавние картинки искалеченного тела, пакета этого злосчастного, так ещё и Костя, который вроде бы помог, снова выручил в трудную минуту.

Как он был отрешённо спокоен и чёток, не морщась, не трясясь, собрал всё, замотал узлом! И как при этом был безапелляционно властен, направив трусливого Васю, куда надо! Под таким психологическим, хоть и молчаливым давлением, я бы тоже спорить не стала!

Кто ты, Костя? Террорист? Спецназовец? Секретный агент на особом задании, у которого на счету таких вот, как выразился Миха, запчастей не один пакет?..

Мы вместе до утра. Никитична освобождена от нагрузки и отдыхает у себя, если что, сразу её в отделение отправлю, хотела уже, да она воспротивилась,

- Не впервой, передохну и отпустит, - отмахивается, - это я из-за парнишки переволновалась, у меня внучок Егорка на него похож чем-то, вот и кольнуло…

А парнишка не выжил, кровотечение остановить не удалось…

Косте нетрудно догадаться, что настроение у меня никуда не годится, но он и не настаивает ни на чём, только сидит рядом в своём кресле и, поймав мою ладонь, мягко поглаживает медленными успокаивающими движениями. Я сначала не могу на него взглянуть, гоняя нехорошие сомнительные мысли, но, всё же решаюсь, взглядываю. Ничего не говорю, а он читает,

- Кто ты? – прикрывает глаза, а потом, притягивает к себе, прижимает к груди, и я чувствую, что надо просто поверить. От его тёплых и нежных объятий успокаиваюсь и засыпаю…

***

Утром, после такой чудо - ночки, проведённой, однако вместе, не вижу смысла задерживаться дольше. Отпустившая было тревога, тонкой змейкой просачивается в мозг, споря с сердцем. Надо всё как-то обдумать, утрясти на свежую голову, отдалившись от события хотя бы на пару дней, поэтому за полчаса до конца смены, увожу Константина в отделение. Антонина лишь кивает при виде нас, а в палате Лёха дрыхнет сном младенца – счастливец!

Костя перебирается на койку, напоследок целую его в щёку, не задерживаясь ни мигом дольше, чем предусмотрено обычным, ничего не значащим дежурным поцелуем, ловлю в васильковых глазах то ли непонимание, то ли ещё какой вопрос, но сейчас нет сил, вглядываться и вдумываться, ничего не могу ответить, мне нужно время…