– И? – обернулся.

– Есть у меня вопросы, – многозначительно выдает друг.

– Ты вообще можешь по делу или нет? Мне нужна конкретика, – не выдержал.

– Ну что я тебе сейчас скажу. Свои доводы? Мне нужны основания, ты прекрасно знаешь. Мы его сейчас даже задержать не сможем, – разводит руками. – Кажется мне эта троица нечистой на руку. И если я буду уверен, то мне нужно будет заявление для дела. Сам понимаешь. Я по твоей наводке работаю.

– Я понял. Копай, Кирыч, копай. Мне нужно этого хрена моржового вывести на чистую воду. А заявление будет, как только понадобится, – уверяю друга.

Кто-кто, а Зарецкий лично накатает на этого гада заяву.

Выпроводив друга, помогаю детям помыться и укладываю их спать.

– Пап, – собираюсь выйти из комнаты, как подает голос Лика. – Ты костюм смотрел? Там слова твои, почитай, – дает наказ моя командирша.

– Будет сделано, – отвечаю и посылаю воздушный поцелуй, закрываю дверь.

Сам же нахожу в прихожей объемный пакет и несу его в спальню. Достаю костюм. Красного цвета шуба. Борода, шапка. Валенок не хватает только. Из пакета к ногам падают листы бумаги. Положив шмотки на кровать, опускаюсь на пол. Собрав листы, сажусь, опираюсь спиной о кровать. Читаю.

Все стандартно. Мне кажется, одни и те же слова из года в год. В принципе, ничего сложного. Даже не стихами и на этом спасибо.

Утро началось неожиданно. Просто началось. Телефон орет под… где телефон?

Черт.

– Да, – отвечаю, не посмотрев на имя звонящего.

– Макс? – голос Зарецкого действует бодряще.

– Алексей Петрович? Сколько времени? – смотрю на экран телефона.

Семь утра.

– Макс, мне поступила информация, что Яра улетает с этим прохиндеем, – взволнованно говорит мужчина.

– Первый раз слышу, – не сразу понимаю, о чем он.

– Значит, узнай у нее.

– Вы отец, не ошибаюсь? – такой поворот событий меня не радует.

– Мы поругались.

– Чудесно.

Повисает тишина.

– На сколько они улетают? – интересуюсь, прикидывая, сколько по времени я не буду привязан к заднице ее величества.

– С этих выходных до десятого января, – тяжело вздыхает Зарецкий.

Я присвистнул. Вот это отпуск.

– Но вы же понимаете, что я не нянька и не надзиратель какой-нибудь. Я не могу запретить ей. Так же, как и вы. Девочка она не маленькая. Сама решает, что ей делать, а у них, я так понимаю, любовь.

– Это у нее что-то, что ты назвал любовью, а у него явно корыстные цели. Интуиция мне подсказывает, что ты его проверял. Связи же остались у тебя.

– Алексей Петрович, я вам обязательно доложу, как что-то стоящее появится. Сейчас не вижу смысла мутить воду. Пока, – отмахиваюсь. Не собираюсь я обсуждать каждый свой шаг, не маленький уже.

– Я понял тебя.

– А если не хотите, чтобы она улетала, то поговорите с ней.

– Да не будет она меня слушать. Хорошо мы поругались, – вздохнул на том конце провода мужчина. – Все, я тебя услышал. Всего доброго.

– Всего…

Детей рассаживаю по креслам в машине.

– Пап, а Новый год мы где будем встречать? – спрашивает Лика.

– А какие предложения? – чувствую, моя мама уже с детьми поработала.

– Ну, – тянет заноза, – у бабушки на даче. Мы же каждый год у нее, ты забыл? У тебя смены, а мы у нее, – пожимает плечами.

– А сами-то чего хотите? – смотрю на детей.

– Мы хотим с тобой. Но бабуля обидится, если мы к ней не приедем, – вставляет Лука.

– Тоже верно, – малышня, а как правильно говорят. – Значит, поедем к бабушке, – делаю вывод.

– Только, – снова интригует Лика. Вижу по глазам, что-то хочет сказать, а не решается.

– Что? – смотрю на свою красавицу.

– Кажется, бабушка задалась целью тебя женить, – пожимает плечами и опускает глаза в пол.