– Не жадничай, это перекус перед нормальным приёмом пищи, – с улыбкой сообщил брат.

Кажется, начал отходить. Я решила не набрасываться с вопросами, а дождаться окончания ужина. Даже Баба Яга сперва кормила–поила, лишь потом с вопросами приставала. Будем руководствоваться народной женской мудростью.

Рагнара здесь определённо любили, потому что стол накрыли совсем не студенческий. Глаза разбегались от различных кушаний, притом оформлено всё было не хуже, чем в ресторане.

Я изо всех сил старалась молчать, но выходило у меня, видимо, не очень хорошо, потому что под конец ужина братец первым завёл разговор.

– Смотри не лопни, – добродушно хохотнул он.

«Время пришло», – поняла я.

– Признаться, я уже на грани. Очень много вопросов без ответов. Меня сильно тревожит ситуация с мамой.

– Откровенность за откровенность: я не хочу говорить об этой женщине.

Его голос звучал холодно и твёрдо, хотя лицо всё ещё светилось, а глаза— улыбались. Старается меня не расстраивать, и держится по своему обыкновению.

Однако я не могу пойти у него на поводу. Не в этом вопросе. Мама – это мама.

Тьма согласно струится по венам, поддерживает моё решение. Я всё лучше её ощущаю и это придаёт уверенности.

– Скажи то, что я должна знать, Рагнар. Она— моя ответственность,– неожиданно жестко произнесла я.

Брови братца взлетели чёрными ласточками. Он прокашлялся, чтобы избавиться от застрявшего в горле удивления. Затем сделал глоток воды.

Его неспешность наводила на интересные мысли. То ли мама действительно оказалась в крайне плачевном положении и нуждается во мне, а он не хочет испортить моё испытание в академии, то ли она сказала нечто такое, что в глазах Рагнара понизило мою значимость и теперь он не считается с моими желаниями (что вряд ли, очень вряд ли, я чувствую его заботу, просто переживаю).

– Академия на тебя хорошо влияет,– удивил брат одной фразой.

– Я никогда не бежала от ответственности, а в Эрмиде быстро повзрослела. Не думаю, что это влияние академии, скорее, нашего общения, – произнесла с достоинством.

– Выходит, ты почувствовала Цитадель, но не почувствовала Академию, надо же,– заметил с озорными искорками в глазах Рагнар.

– Я поняла, что Академия— тоже уникальный артефакт из другого мира, но давай всё же вернёмся к первоначальной теме разговора. Я понимаю, что она тебе неприятна, потому можешь фыркать и злиться, но, пожалуйста, рассказывай, что случилось и чем это чревато. Незнание меня убивает. Я не смогу настроиться на испытание, все мысли будут заняты произошедшим.

Моя речь была предельно честна и открыта; я не таилась, не закладывала в слова двойные смыслы и искренне надеялась, что Рагнар ответит тем же. Однако сперва мы расправились с ужином, попрощались с добрыми поварами, сходили в канцелярию за направлением на испытание, в котором я с ужасом увидела слово «боевое», и дошли до полигона. Уже там, активировав все необходимые защиты, а их оказалось так много слоёв, что высокое и величественное здание академии буквально размыло, словно очищенный большим количеством воды акварельный набросок, мой спутник заговорил.

– Твоя мать замешана в настолько серьёзных интригах, что я планирую всерьёз заняться поиском информации, могут ли какие–либо расы обмануть дракона и сымитировать истинную пару, – без экивоков выдал Рагнар.– К сожалению, отец не видит её игру, не верит мне, он ослеплён. Спорить с ним я не хочу, потому завтра они возвращаются в Харрад и останутся там столько, сколько я велю.

Я сидела, вытаращив глаза и затаив дыхание. В голове не укладывалось, что мама, которая сидела со мной по ночам, отгоняя Тьму, – страшная–ужасная заговорщица. Может ли такое быть? Огонёк её не любит, стоит ей появиться на горизонте, прячется и не отсвечивает, старается даже говорить тихо–тихо, будто она может услышать нашу беседу.