– И зеркало прям поможет, думаешь? – скептически спросил Макс. Точно без тормозов. Растрёпанная вся, взъерошенная, как будто в привате отработала только что и несёт свою рационализаторскую чепуху по улучшению условий труда и обстановки.

– Ещё как! А как известно, если поставить геометку под фото, могут и друзья-подруги подтянуться, правильно? Вы желательно на зеркале ещё хэштег залепите! По типу #Maxxxiparty. Чтобы он лично для вашего заведения был. Вам очень раскрутки личного бренда не хватает.

Зараза. Первый день пришла и уже клуб в петушиный сарай превратила. Босс подрался из-за неё, охраннику лишение премии или увольнение грозит, маркетолога уже вышвырнул, так ещё постоянного клиента, возможно, лишился, если не хуже. Такой может и по судам затаскать. Если вспомнит, конечно. Хотя, отсутствие камеры в туалете и куча компрометирующего его видео сегодня пошло в плюс.

"Курносая" королева красоты, мать её за ногу.

В отличие от своего лучшего друга-детдомовца Рустама, Максим был единственным сыном состоятельных родителей. Ему всё было дозволено и покупалось всё по первой просьбе. Любимому сыночке никогда не отказывали. Не сказать, что он был уж слишком разбалованным, всё-таки, Чанышев-старший – человек старой закалки, пытался держать его в узде и привить хоть какую-то дисциплину, но Максиму, всё же, зубами себе место под солнцем, как его однокласснику выгрызать не приходилось. Лишь однажды он пригласил Рустама к себе домой в классе шестом, чтобы просто показать тому новую игровую приставку, но мать Максима довольно открыто проявила своё пренебрежительное отношение к гостю сына. С тех пор, сколько бы Макс не приглашал его к себе, тот всегда отказывался. Хотя отец спокойно относился к их дружбе, частенько подвозя мальчишек на машине, Всегда говорил, что из работающего с подросткового возраста Рустама будет больше толку, нежели из самого Максима, потому что тяжёлая жизнь и труд облагораживает мужика и очень мотивирует на заработок денег. А из маменькиного сынка – неизвестно ещё кто вырастет.

После переезда в Москву большую роль в становлении "клубного" бизнеса Максима также сыграл отец, открывший в столице мебельный магазин, быстро превратившийся позже в торговую сеть по всей стране. Охламону, который был отчислен с третьего курса юридического, Чанышев старший дал немалые деньги на дальнейший старт со словами: "Ты, Максим, безответственный, абсолютно бесполезный прожигатель жизни и моих денег. Учёбу ты не потянул. Значит, доверия к тебе нет. К себе попусту место занимать и зарплату получать не возьму, даже не просись. Раз ты меня не послушался и решил по-своему жить, кути дальше. Мать твоя слёзно умоляла помочь – я выполняю только из любви к ней. С этими деньгами делай что хочешь, мне плевать. Но если у тебя остались хоть какие-то мозги, значит ты их куда-нибудь правильно вложишь. А если промотаешь, имей ввиду, больше не получишь отныне ни копейки. Дальше придётся крутиться самостоятельно".

Сейчас, уже к своим почти сорока, Максим понял отца. По другому бы до него не дошло и тот как мог пытался достучаться. Неизвестно, как бы сложилась жизнь, если бы отец так категорично не поступил.

Но что нужно было тогда двадцатилетнему молодому парню, привыкшему к лёгким деньгам? Выпить, найти смазливую мордашку на ночь и закатить вечеринку где-нибудь за городом, на чьей-то даче. А наутро с жутким похмельем продолжить дальше зажигать на заднем сиденье машины, желательно с двумя красотками и завалиться в сауну. Неудивительно, что Макса быстро отчислили. Ведь у него весь второй курс и половина третьего так пролетели. И отрезвляющей пощёчиной стало не сколько само отчисление, сколько ультиматум отца. Сейчас он, может, и был благодарен бате за жёсткость, но тогда, взяв деньги, он молча ушёл из дома и не вернулся, пока через четыре года, Чанышев старший сам ему не позвонил и не поздравил с первым прибыльным годом. Следил за его делами. Видел, как сын барахтается и выживал первые два года, но не вмешался ни разу.