«А у тебя можно будет переночевать?» — спрашивал Леший.

«Никак не могу вспомнить, кто ты…» — поставила море улыбок в сообщении и вышла на торговую площадь.

Здесь много магазинов, неожиданно вернулся развал, хотя, когда я заканчивала школу, продавать вещи и продукты под открытым небом запретили. А теперь организован небольшой рынок. Но я без денег, поэтому решила не заглядывать туда. Вроде на квартире были ещё греча и растительное масло, этого хватит. А на пирог я всё куплю завтра.

— Лядь! Здорово! — крикнули мне два каких-то алкаша.

Я обернулась. Присмотрелась. Это был параллельный класс. Фыркнув, отвернулась. Как только лицо своё спрятала от них, расплылась в улыбке.

«Лёша Васин», — пришло сообщение.

Ого… Это он меня девственности лишил, а я — его. Дело было в лесочке. Подробностей я не помню. Лёша Васин — тихий псих. Все знали, что он у психиатра наблюдается. Но никогда ни в чём не проявлял свои отклонения. Его нельзя было назвать ботаном или забитым. Скорее, это была скала нашего класса, за которую все дружно забегали, если случалась драка с параллельным классом. Я даже лица его толком не помню. Кареглазый, губастый, вечно волосы на лицо падали. Здоровый спортсмен. И учился неплохо… И на хрена я за Тоху вышла?! Да, небогат Вася, да, деревенщина. Вот теперь у человека в деревне свой фитнесс-клуб. Трезво смотришь на мир в тридцать лет, когда такой багаж за плечами. Начинаешь ценить мужчин попроще.

«Только если не женат», — отправила я ему сообщение и улыбку.

«Нет ни жены, ни любовницы», — пришёл ответ.

Не хочется в деревню. Но пообщаться-то можно! Мне жизненно необходимо из отношений со Свином вылезти. Очень надо. Вот с Васей на вечер встречи выпускников пойду.

«Хорошо! После вечера можешь переночевать».

«Тогда подарок тебе купить надо, а то неудобно с пустыми руками. Эклеры не считаются. Что тебе подарить?»

Закрой кредит в банке. Подари мне, Вася, права, машину, размажь морду Свину, купи квартиру в центре города на сто квадратных метров и сделай так, чтобы я коммуналку не платила.

«Ничего не надо».

***

Я вошла в старую четырёхэтажку. Располагалась она недалеко от школы и торговой площади. Двор дома зарос кустами. Была здесь зимой, когда маму хоронила. Двери в подъезд очень древние, ещё со стёклами. Никаких кодовых замков, а внутри чисто. Поднялась на второй этаж к двери в мягкой пошарпанной обшивке. Открыла её.

Запах.

Запах маминой квартиры, моего детства и беззаботной юности. Не было в этом мире ничего приятней. Жалко, что я буду здесь одна. Мне бы так хотелось, чтобы вышла навстречу моя добрая мамочка с распростёртыми объятиями.

Что же я наделала?

Закрыв дверь, сползла по стенке в прихожей.

Мамочка моя, прости. Променяла тебя, родную, на какую-то свинью. Не приезжала, не звонила. А ты, добрая моя, боялась в чужую семью лезть. Боялась моё счастье спугнуть, которого не было. А у меня вся жизнь закончилась, я уже тридцатилетняя, а без детей. Старость на горизонте… Хотя многие поговаривают, что в тридцать лет жизнь только начинается. Но это не оправдывает меня. Слёзы полились ручьём. Я так расстроилась, прочувствовав свою вину, что опять захотелось пожрать и побольше.

«Эклеров много привози», — отправила я сообщение Лешему.

Горько усмехнулась. Ничего приличного в жизни не было. Как замуж вышла, так и накрылось всё медным тазом. Только пожрать — одна радость.

«Давай сразу торт».

«Давай со взбитыми сливками и фруктами. И колбаски Краковской», — вновь добавляю я.

«Ок», — соглашается Леший.

Ладно. Вот у меня деревенский ухажёр. Всё лучше, чем одна. Я поднялась с пола и решила для начала привести в порядок квартиру. Комнаты две, маленькая кухонька. Здесь всё старое. Из маминой комнаты я обязательно сделаю гостиную, свой шикарный диван поставлю. Телевизор, хоть и старый, но работал. Я включила его и громче сделала, чтобы не чувствовать одиночества. А в моей комнате всё как было, так и осталось. Девичья светлица. Диван раскладной, стол письменный и шкаф, в котором были мои юношеские вещички. Ни в одни джинсы я не влезу, платья просто порву.