– Так уже не говорят, – уверенно заявила Ника, – вы не те фильмы смотрите, девочки.

Косящаяся на последний кусок торта Алиса вдруг тихо произнесла:

– Мы – чернильные сестры.

– В каком смысле? – удивилась я.

– В самом прямом, – улыбнулась Алиса и объяснила ассоциацию: – Мы работаем в журнале, бумагомаратели, в наших жилах не кровь, а чернила. За два года сроднились.

Чернильные сестры… А что, мне нравится. Лучше, чем банда.

Итак, договор о взаимопомощи заключен и подписан крошками «Кляксы».

Что делает человек, у которого пошатнулось финансовое положение? Ищет работу, экономит, пересматривает свои привычки. Что делала я? Красивый маникюр…

Ясен пень, я пришла в салон красоты к знакомому администратору в надежде на новый заказ. Ногти привести в порядок села уже по привычке, забыв о долге и режиме жесткой экономии.

– Дашка, извини, сейчас ничего подкинуть не можем, у нас благодаря твоим усилиям все красиво, – без сожаления сообщила Ксюша.

В прошлом году я делала макет рекламных листовок и фотографировала на городском конкурсе парикмахеров работу мастеров салона. Меня обещали рекомендовать знакомым, вот только ни одного заказа так и не поступило. Я понимаю, вряд ли хозяйка салона будет советовать понравившегося фотографа и дизайнера своим конкурентам, но это могла бы сделать администратор.

Что ж, Ксюша, я это запомню. Подруга школьных лет, называется…

Оплатив новые нюдовые ноготки, я покинула салон.

Новость о закрытии «Леди С» перевернула привычную жизнь вверх тормашками. Я немногого просила от судьбы: нормальное жилье, интересную работу, иногда встречи с друзьями и покой.

Последнее – главное условие, чтобы я могла творить от души. Стресс убивает вдохновение, проверено неоднократно.

Это и стало основной причиной того, что, будучи местной, на пятом курсе университета я начала снимать квартиру на стипендию и редкие гонорары. Тяжело пришлось, но с родителями жить и вовсе невыносимо – почти каждый день как на вулкане, семейные разборки утомили. Я рыжая и импульсивная, но при этом не такая эмоциональная, как мама. До сих пор удивляюсь, как отец ее еще не придушил. Вот она – истинная любовь! Если у мамы плохое настроение, в доме летает посуда и ножи, а папка успокаивает ее жаркими поцелуями… Последнее, кстати, тоже не по приколу наблюдать, особенно когда самой с личной жизнью не везет.

«Времена года», выставленные на Алису, оторвали от минорных мыслей.

– Слушаю, – я ответила, особо не переживая, что меня позовут в редакцию из-за нагрянувшей владелицы.

Поеду, разумеется, но уже без прежней спешки, ведь Эмма ничего не сделает мне за опоздание. Уволит? Ха-ха.

– Ты сейчас где?

Хотелось пошло срифмовать, ибо определение соответствовало настроению и вообще всей ситуации, но я девушка культурная, треш от меня можно ждать только в моих сетевых рисунках.

– В центре я. Что-то случилось?

– Да! Сейчас спускаешься в метро и дуешь до Советской.

Голос у Алисы взволнованный и в то же время полный предвкушения.

– Зачем?

– Не перебивай, Даш, слушай. Так вот, ты идешь в Шоколадку на собеседование, твое резюме я отправила, и оно их заинтересовало.

Алиса, моя недавно обретенная «чернильная» сестра, что-то путает в отчаянии. Что я забыла на шоколадной фабрике? Упаковщицей конфет и вафель еще успею стать, лучше продолжу поиск по профилю.

Минуточку… я дурында! У фабрики ведь есть свой сайт, который нужно наполнять материалом, и куча работы для дизайнера. Обертку и коробки я еще не оформляла, но отказываться от подобного опыта глупо.

– Давно они открыли вакансию?

– Две недели назад, – бодро отрапортовала Алиса. – Сегодня последний день первого этапа. Я вовремя наткнулась на объявление.