В голове теснятся мысли. Одна безумнее другой. Догадки о том, кто это может быть. Впрочем, одна была. Самая яркая. Люди Рашида. Урода, связавшегося с моей невестой. Обезьяны, которая решила, что может меня нагнуть.

Зачем они за мной следят? Бояться, что я трону их шпионку? Или может быть она смогла обмануть и их? А может быть они тоже не знают, где ее искать и пасут меня?

Мне очень интересно, есть ли в моих догадках хоть доля правды. Так что я сбрасываю скорость, а увидев через десять километров съезд с трассы на лесополосу, сразу сворачиваю туда. Не спеша, делая вид, что так и надо. Что я тупоголовый и не замечаю такой явной слежки.

Долго еду по проселочной дороге, не замечая никого за собой. Неужели ошибся?

Сворачиваю в густой лесок, найдя удачный участок для маскировки. Выхожу из тачки, перед этим достав травмат из бардачка. Только спустя несколько минут мимо проезжает та самая БМВ, очевидно, водитель потерял меня и теперь в панике пытается найти. Стоит ему скрыться, я тут же нахожу довольно внушительный камень и оставляю ровно посередине узкого проезда.

Такие простые действия освежают разум, отвлекают, но лишь до момента, пока на горизонте вновь не появляется подозрительная бэха.

Я сжимаю кулаки, тут же прячась в высокой траве, почти не обращая внимания на укусы прожорливых комаров, которым даже футболка не помеха.

И как положено по моей задумке камень довольно сильно шаркает тачку по дну. Это вынуждает ее затормозить. Хотя бы посмотреть, на что он напоролся. И стоит только дверце тачки хлопнуть, как я выскакиваю. Сбиваю высокого мужика с ног.

Он пытается отбиваться, но я вжимаю ботинок ему в горло, а ствол приставляю к голове. И если на его лице удивление, то на моем скорее всего шок.

– Генрих? Серьезно?

– Да пошел ты, колясочник, – хрипит он, а я сильнее вжимаю ботинок, чтобы в любой момент просто раздавить его как навозного жука.

Я уже забыл про его существование, а он, оказывается, на Рашида работает. Тварь…

– И давно ты стал работать на обезьяну?

– Не знаю, о ком ты…

– Да ну? Будешь припираться со стволом у тупой башки?

Лишняя самоуверенность до добра не доводит. Я понимаю это поздно, когда чувствую дуло, упирающееся мне в живот. Генрих тоже достал пистолет, только скорее всего огнестрельный.

– Думаешь, ты один такой умный? – отводя курок, чтобы выстрелить.

Я резко дергаюсь в сторону, и пуля с оглушительным звуком летит мимо. Я успеваю ударить его ботинком в подбородок. Развернуть на живот, чтобы он больше не игрался со взрослыми игрушками. Все-таки я не забыл приемы рестлера. Тело все помнит. А Генрих…

Так себе он телохранитель, конечно. Я дергаю за его русые волосы, задираю голову и шиплю на ухо.

– Сейчас ты скажешь мне все.

– Сдохни, урод.

– Сначала я прострелю одно колено, потом второе, затем начну подниматься выше, пока не доберусь до твоих яиц. Затем буду наблюдать, как ты, сука, захлебываешься кровью. И тогда ты, урод, и сдохнешь. И уже никогда не сможешь подкатывать к моей невесте.

– Сбежавшей, – ржет этот камикадзе.

– А ты, я смотрю, много знаешь?

– Наверное, обидно быть брошенным какой-то нищебродкой, от которой ты раньше плевался. Я видел, как ты плачешь в своем богатом доме, и наслаждался. За все те унижения, что я пережил по твоей вине.

– Я нормально с тобой обращался! Не надо бздеть!

– Ты не знаешь, что такое нормально. Для тебя все люди дерьмо. Приятно было смотреть, как тебя окунают туда же.

Новый удар и Генрих на мгновение отключается, пока я часто дышу, сдерживая желание убить его.

Но вскоре Генрих приходит в себя и снова кроваво лыбится.