Старший принц тоже хмыкнул, а я мгновенно потеряла к нему все добрые чувства, если они и были.

Вот ведь поганцы. И по нашему отцу прошлись, и над нами насмехаются. У самих-то имена – тоже без разнообразия. Эйнар да Эйвинд. Их папашенька тоже не слишком мозги напрягал, называя отпрысков. Хотя… Эйнар – означает «много счастья», а Эйвинд – «счастливый ветер» или «неожиданно прилетевшее счастье». Так называют долгожданных, любимых детей. Значит, король Снёбьерн и его жена ждали этих мальчишек и радовались их рождению.

Интересно, а сёстры у принцев имеются? И где, в самом деле, их матушка? Если она такая же, как сыночки, невесткам придётся несладко. И свёкор не душка, и мужья – молокососы, и свекровь… Но я не знала, что там за королева. Вдруг, она – само совершенство? Детки-то получились красивые. Наверное, не только в отца.

Я подумала о королеве Утгарда, и вдруг стало грустно.

Странная штука – судьба. Говорят, её предрешают вещие норны – три ведьмы-великанши, которые сидят под ясенем и плетут вечную пряжу на трёх прялках. Пока нить тянется – на земле живёт человек. Нить оборвётся – и человек умирает. Начнётся новая нить – родится новый человек в нашем мире. И так – бесконечно, нить за нитью.

Норны потянули нить судьбы короля Утгарда гораздо раньше, чем мою. Мне в этом году исполнялось девятнадцать. Наверняка, я младше утгардских принцев. Поэтому жизнь короля норны свили с нитью жизни какой-то другой женщины. И я поняла, что отчаянно ей завидую. Король Снёбьерн странный, и ведёт себя странно. Но почему-то я чувствовала, знала, что быть с таким мужчиной – это как стоять на вершине горы Снёхетты, раскинув руки, как крылья. Неверный шаг – и сорвёшься, и сердце замирает от неимоверной высоты. Но зато ты выше всего мира, и над тобой – лишь орлы и солнце.

Нет, я никогда не бывала на вершине Снёхетты. Никто никогда не бывал на её вершине. Но человек умеет мечтать и представлять то, чего никогда не было, чего никогда не видел. Вот и я замечталась…

- Думаешь, отец и правда решил нас женить? – спросил Эйвинд, забирая пригоршню пряников с блюда и заталкивая в рот.

- Не знаю, - старший принц сразу помрачнел. – Я ему сказал, что не женюсь ни на ком, кроме Сольгерды, но он даже слушать не стал.

- И я бы не стал, - ответил Эйвинд с набитым ртом. – Сольгерде твоей только за прялкой сидеть. Ни ума, ни фигуры, да и лицо не очень. К тому же – босячка…

Договорить младший принц не успел, потому что старший налетел на него без предупреждения.

Одна секунда – и братишки молотили друг друга не по-детски, перевернув стол, опрокинув на пол блюдо с пряниками и кувшин с элем.

- Юные идиоты, - прошептала я, закрыла «глазок» и пошла по потайному коридору на ощупь, двигаясь в северное крыло, в комнаты отца, чтобы рассказать ему о женишках, которых впору поганой метлой гнать из Нурре-Ланна.

О потайных ходах в нашем замке знали только отец, наставник Вилфред и я. Причем, я узнала нечаянно, когда увидела, как отец и наставник выходят прямо из стены. С меня взяли тысячу клятв, что я никому не расскажу об тайне нашего замка, и я торжественно пообещала молчать. Но никто не брал с меня клятву, что нельзя ходить по потайным ходам. А раз нет клятвы, то никто не запретит мне – нет, не подслушивать! – вникать в государственные дела. И даже отец с наставником Вилфредом не посмеют меня упрекнуть. Потому что нельзя отдавать никого из моих сестёр этим остолопам из Утгарда.

То, что я никогда не стану женой никому из утгардских принцев, я уже знала. Благодарю сердечно, такого мужа мне не надо.

Вилфред…

Мне вспомнилась болтовня сестёр сегодня утром, когда встречали гостей. Я сказала, что всё вздор, но разве не замечала, как наставник смотрит на меня? Совсем иначе, чем смотрит на моих сестёр. И берет за руку, и называет по имени тоже иначе…