— Я и не спорю, но твоя гордыня кому лучше сделает? Только этому козлу!

— Да, блин! Беременная я, а он на сто процентов уверен, что я буду сидеть и ждать его из годового загула с Настей! А узнает про ребёнка, вообще мне покоя не даст. Он уже адвокатов нанял и попытается доказать, что изнасилования не было и что она сама трусы сняла. Пройдёт несколько месяцев, и он снова свободен. А я его ненавижу.

— Погоди, если он так тебя любит, на фига было на эту шлюху зариться? Он прям так без секса неделю прожить не мог, ну подрочил бы! — он в шоке от наших новостей и событий, всё ещё не может привыкнуть. Сидит, смотрит на меня с непередаваемым удивлением.

А я, кажется, даже удивляться перестала, но улыбнулась, и то, правда, уж мог бы и правой рукой, всё проблем меньше. Но понимаю, что тут другое.

— Фу, Леся, грубая ты! Не в сексе дело. Я для него слишком серьёзная и порядочная, он сам признался, что всегда считал, что жена должна быть эталоном порядочности. Потому меня и добивался, я ж на работе строгая, как учительница.

Намазываю вкусный творожный сыр на булочку, его нежный вкус отвлекает меня от печальных мыслей. Леся тоже жуёт и смотрит в одну точку отрешённо, ситуация даже для неё кажется тупиковой.

— Значит, теория, что мужиков на разврат тянет, оказалась не теорией, а практикой. Жена должна быть порядочной днём, а ночью шлюхой?

— Да нормально у нас всё было. Ну, может быть, ему захотелось чего-то слишком запредельного и постыдного, но я не верю, что Настя что-то такое запредельное умеет в постели. Стонать громко, позволять всё что он хочет, неинтересно мне всё это. Потому что любви там нет, а только тупой трах. И он уже это понимает. Именно поэтому я хочу съехать тихо с этой квартиры и начать жить спокойно. Сразу после развода и сбегу.

— Наверное, ты права! Горбатого могила исправит. Сейчас Настя, потом какая-то Фекла-Дульсинея и прочие экзотические вариации. Не успокоится он. А если ещё и вернуть тебя сможет, то вообще будет уверен, что можно трахать всё, что шевелится, а потом как ни в чём не бывало возвращаться домой. Признаю, ты права. Ладно, завтра первый рабочий день, разгребу накопившиеся дела и позвоню Алле, она найдёт квартиру за месяц. Но я хотела попросить.

— Хочешь со мной? Лесь, а оно тебе надо? У меня ребёнок будет, ночи бессонные, няня, с твоей работой только этого не хватало.

— Я недолго, свою сдам, а нам найдём трёшку, надоело одной. Я так снова вляпаюсь в отношения с очередным козлом, потому что надоест возвращаться в пустую квартиру. Хочу дать себе время, можно я с тобой?

Она смотрит на меня, как бассет-хаунд на тортик. Улыбаюсь, что тут сказать. Никто из нас не хочет оставаться в одиночестве. Это тяжело и неприятно.

— Хорошо, давай дадим себе время без мужиков, чуть привести нервы в порядок. Мне они вообще в ближайшие годы не светят. Кому нужна женщина с малышом, — резюмирую наши рассуждения, неприятный, конечно, вывод получился в итоге.

Вздыхаю, но понимаю, иного варианта нет, буду матерью-одиночкой. Не я первая и, к сожалению, не я последняя.

— Знаешь, вот на это Демид и рассчитывает, что ты вот так о себе начнёшь думать. Пусть годик продержишься, а потом сама к нему побежишь. Но это не мои мысли, а так почти все мужчины и думают. Особенно в отношении своих жён с детьми. Куда ей деваться с подводной лодки? Некуда! Вот и терпим. Давай, Маринка, менять тенденцию. Найдём тебе мужа хорошего, и пусть Дёма кусает локти!

Леся протягивает мне кружку с йогуртом, и мы чокаемся, только вот как-то печально. Понимаю, что она права, но и Демид просто так не отстанет. И придётся мне ещё от него много раз наезды терпеть.