Еле дождалась окончания ужина. Мама, до этого молчавшая, нарочито ласково кивнула Ляльке:

— Агата сегодня очень устала, и я уверена, что ей не терпится принять душ и лечь в постель. Знаете ли, Лариса, сегодня у всех был тяжёлый день…

Лялька, кажется, поняла — опустив глаза, поднялась из-за стола.

— Да, действительно, уже достаточно поздно, а мне завтра на работу.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, и если бы пол сейчас разверзся подо мной, то я бы с радостью прыгнула вниз. Завтра обязательно извинюсь перед подругой, объясню…

Да что, черт побери, здесь объяснять?! Мне надо бежать отсюда! Бежать, не оглядываясь, иначе я просто свихнусь!

***

Я нарочно долго принимала душ. Сначала медленно тёрла себя мочалкой, затем просто стояла, подставив лицо тёплому дождику из лейки. Надеялась, что мама не придёт, оставит меня в покое, и я лягу в кровать и спокойно засну, как делала это все пять лет в Италии.

Надежды не оправдались. Я вышла из ванной, завёрнутая в полотенце, и тут же взглядом наткнулась на мать, сидевшую в кресле у кровати.

— Ты слишком долго купалась…

Скинув полотенце, я молча забралась под одеяло. Так и хотелось сказать: «Ну давай начинай, и поскорее». Даже пришлось сжать губы, чтобы с них не слетели грубые слова.

— …Ну что ж, дочь, теперь мы можем поговорить. — Ее голос был тихим, проникновенным, словно она собиралась рассказать мне на ночь сказку. Натянув одеяло до самого подбородка, я приготовилась слушать. — Я заметила, что ты не слишком радовалась, переступая порог дома. Тебе больше нравилось в Милане?..

— Я обрадовалась, — попыталась возразить.

Но мама не слушала.

— …Почему бы тебе не вернуться туда? У тебя там есть то, к чему ты стремилась всю сознательную жизнь — карьера фотомодели.

— Я устала, мам.

— От славы и денег глупо уставать. Не для этого я вкладывала в тебя столько сил и энергии, чтобы ты просто взяла и, бросив всё, вернулась в Россию.

— Мне хочется заняться чем-то другим.

— Чем, например? Что ты еще умеешь? Этим «другим» ты сможешь заняться потом, когда станешь обеспеченной женщиной средних лет с морщинами и оплывшим лицом, а сейчас ты должна подавать и продавать себя.

— А если я выйду замуж?

— Замуж? — мама закатила глаза. — Да, я что-то такое слышала от твоего отца. Это не о том ли Феликсе Рощине идёт речь, отец которого бизнес-партнёр твоего отца?..

Я пожала плечами. Конечно же, мы с папой обсуждали наш с Феликсом брак, но почему-то мне ничего не хотелось рассказывать маме.

— …Так вот, Агата, замужество тебе не подходит. Пойдут дети, пелёнки, ты испортишь фигуру и уже ни на что не будешь годна.

— Мам! — я не выдержала, взвилась на кровати. — Ты, вообще, о чём?! На что я должна годиться?! Разве не предназначение женщины — иметь детей?

— Не таких женщин как ты, дорогая. Посмотри на свои руки, изящные, как у французской статуэтки, а твоя талия, грудь, бёдра? Да таких, как ты, надо выставлять на выставке, как картины, произведение искусства!

— Да не хочу я выставляться, не хочу! Я не робот, у меня есть чувства!

— Эти чувства постарайся засунуть куда-нибудь поглубже. Меньше чувствуешь — лучше спишь.

— Мам, я устала и как раз хочу спать, — повернувшись на другой бок, накрыла голову подушкой, чтобы больше ничего не слышать.

Господи, мама точно спятила в своём стремлении сделать из меня орудие для добычи денег. Завтра же подумаю что делать, хотя уже приняла решение, что здесь жить больше не буду.

4. Глава 4

День рождения Феликса уже завтра. Я уже знала, что подарю ему: из Италии привезла набор для любителей сигар — хьюмидор, позолоченную сигарорезку и, конечно, сами сигары — самые дорогие и качественные. Дома находиться было невмоготу. Под предлогом поиска подарка я решила проехаться по магазинам.