Если она сейчас проснется, то начнет верещать так, будто ее тут режут.

Медленно вытягиваю из-под нее руку и убираю свою ногу. Перекатываюсь на спину и еще минут пять пялюсь в озаренный солнечными лучами потолок.

Беру с тумбочки телефон. Семь утра. Я в этой глуши позже девяти еще ни разу не просыпался.

Свой старый телефон вместе с сим-картой я оставил в том же торговом центре, где купил этот, после того как снял деньги. Не очень хочется, чтобы папа вычислил меня так быстро.

Глупость начинает шевелиться, и я на автомате задерживаю дыхание и прикрываю глаза.

Она осторожно сползает с кровати и топает к двери. Выходит из комнаты, бросив на меня взгляд, это я вижу через едва приоткрытые веки.

Когда сам выползаю на улицу, потому что в доме к тому времени никого не оказывается, Ника с улыбкой на лице помогает какой-то тетке нарезать овощи на летней кухне. Судя по всему, это жена этого Егора.

– Доброе утро, – женщина взмахивает рукой, и на моем лице вырисовывается кривая улыбка.

Ага, доброе, как же. У меня из башки до сих пор не выходит мысль: это был только утренний стояк, и Глупость тут не при чем?

Тру виски и, чуть прихрамывая, сажусь на лавку подальше от них. Вытаскиваю сигареты. Электронка села, теперь приходится курить обычные.

– У вас очень красивый дом, – болтает Глупость. – Спасибо, что позволили переночевать.

– Вы у нас не первые такие, покусанные Фрэнки. Ну вот что за пес? Я сколько Егору говорю: «Ну не пускай ты его, не пускай». Столько туристов летом, кто-нибудь обязательно переночевать поблизости остановится.

– Да все нормально. У Яна почти ни царапинки, – нагло продолжает эта утка. – Я только перепугалась.

– Да представляю, среди ночи-то. Может, кофе сварим? Ты пьешь?

– Пью. Спасибо.

– Тогда пойду сделаю.

Тетка уходит в дом, а Малинина чешет в мою сторону.

– Чего тебе? – смотрю на нее исподлобья.

– Ты меня лапал ночью, – выдает сердито.

– Серьезно? У меня из-за тебя чуть рука не отвалилась. Сама всю ночь ко мне подкатывалась.

– Я не…

– Еще как да!

Малинина пялится на меня во все глаза. Видимо, пытается вычислить, говорю ли я правду.

– Как твоя нога? – меняет тему. – В порядке? – она прищуривается. Выглядит это не по-доброму.

– Что ты задумала? – сгибаю колено, убираю ногу под лавку в целях безопасности. Не удивлюсь, если она долбанет по ней со всей силы.

– Да так… Ничего. Завтракать будешь?

– Обойдусь. Судя по твоему лицу, ты мне точно яда подсыплешь.

Она только цокает языком и разворачивается в направлении дома.

– Через полчаса выдвигаемся, – бросаю ей в спину.

– Ты мог бы хотя бы поинтересоваться, как я после произошедшего.

– Я уже сказал, что не нянька тебе. Поняла?

– Более чем.

Малинина топает как слон, направляясь в дом. Я остаюсь один. Откидываюсь затылком к забору и смотрю в небо. Жарит с самого утра. В доме Егора мы тусуемся еще около часа и потом уезжаем.

Ника расплывается в улыбке перед людьми, что приютили нас на ночь и чья собака меня покусала. Дебильный инцидент, что никак не выходит из головы. Я все еще слегка прихрамываю, и это неимоверно бесит.

Пока жена Егора вручает Малининой какой-то пакет, сажусь в машину. Двигатель урчит как не в себя. Видимо, не только на меня пагубно действует сегодняшняя жара.

Осматриваю территорию вне двора. Поселок. Дорога заасфальтирована, дома все частные. На улице то и дело кто-то шныряет. Дети, взрослые. Все идут по своим делам.

Цепляю глазами Нику, она наконец-то топает к тачке. Заметив, что смотрю, подбирается, но это не помогает ей скрыть легкую хромоту. Даже не так, она просто немного странно ступает на левую ступню.