– Да. Медицина уже вышла на новый уровень. Я ведь говорил, что эмбрион экспериментальный. Вы стали частью этого эксперимента и должны были выносить клона, только другого. Но к вам попал сын этого мужчины. Понимаете, мальчик… болел. Его было уже не спасти. И тогда его отец обратился в наш центр, чтобы мы клонировали ребёнка.

  Господи, на самом деле, история ужасная… Очень печально. Но выходит…

  – И мой эмбрион, он тоже?..

  – Да, он тоже был клоном. Пробирки перепутали. А вы родили чужого сына. Если донор обратится в суд, вероятно, вы проиграете, потому что мужчина, как я уже ранее сказал, весьма и весьма влиятельный. Биологически вы Богдану не мать, выносили его и воспитали, но вы ему… чужая. Лучше по-хорошему пойти донору навстречу, потому что по результату теста ДНК он будет отцом на все девяносто девять целых и девяносто девять в периоде процентов. И всё равно его заберёт. Поверьте мне как врачу, я знаю, что говорю.

  О том, что у учёных получилось создать первого клона, информация известная. Но что я стану одной из тех, кто выносит и родит такого ребёнка, я не могла и подумать. Давыдов весьма туманно изъяснялся по поводу материала и донора для моего будущего малыша, но я так хотела сына, что половину информации просто прослушала и не придала значения. И всё подписала, что согласна…

  Но это ничего не меняет. Богдан мой, я не намерена его отдавать, и неважно, родной он мне или нет.

  – Так, ну хватит. Мне неважно, что хотел этот мужчина, имени которого вы мне даже не сказали. Он что, настолько знаменит?

  – Да.

  – Ну и чёрт с ним! Ребёнка не отдам. Уходите немедленно, или я вызову полицию.

  – Вера, вы не знаете, с кем вы связываетесь. Отдайте ему ребёнка, я готов на любые ваши условия. Мы сделаем вам бесплатно ещё одно ЭКО, поможем выносить, родить, выходить, только соглашайтесь. У нас у всех будут очень большие проблемы.

  – Нет, – меня вдруг начал разбирать истерический смех от нереальности всего происходящего. – Вы себя слышите, что вы вообще предлагаете? У вас самого дети есть?

  – Да, но...

  – Вы их кому-нибудь отдадите? – перебила его.

  – Нет, – вздохнул Андрей Евгеньевич.

  – А почему меня об этом просите и пугаете каким-то сумасшедшим мужиком? Я искренне сочувствую его потере, но ведь он должен понимать, что Богдан не имеет к нему никакого отношения, даже если он и является биологическим отцом! Я и ребёнок не виноваты, что вы там что-то все дружно перепутали!

  – У меня не та ситуация совершенно. Сравнение тут неуместно.

  – Я сказала, нет! Разговор закрыт. Уходите.

  Я отвернулась от него, ожидая что он уйдет наконец. Давыдов поднялся, ещё потоптался и выдал свой последний козырь.

  – А деньги? Давайте, я куплю у вас мальчика. Сколько вы хотите? Миллион? Хотите – два? Рублей, разумеется. Я согласен. Называйте сумму.

  Я обернулась, сверля его злым взглядом:

  – Да вы вообще уже обалдели, что ли? Вон отсюда! Мозги себе купите на эти деньги. ОБА!

  Доктор махнул рукой и пошёл к выходу. У двери он обернулся:

  – Зря вы. Пожалеете ещё, что пошли ему наперекор. Я предупредил.

  Дверь за ним захлопнулась.

4. 4.

Давыдов ушёл, а я так и осталась метаться по комнате в квартире, которая показалась вдруг слишком тесной, мне было нечем дышать. Дрожащими руками приоткрыла окно и вдохнула морозный воздух.

  Вдох-выдох. Вдох-выдох. Пришло успокоение, дыхание выровнялось. Теперь можно подумать.

  Итак, что мы имеем:

  Какой-то мужчина, который был не донором, а желающим оплодотворить через ЭКО суррогатную мать, выявил ошибку. Он хочет забрать моего ребёнка. Потому что это ЕГО сын.