— Это точно, наверное, лет шесть? — аккуратно сказала Люся, стараясь не пересекаться со мной взглядом, пока мыла руки.

— Да, уже шесть лет, — я села в кресло у окна и закурила. — С того самого дня и не виделись.

— Сень, ты как? — Ника вложила бокал мне в руку, смело заглянув в глаза.

— Знаете, как я устала слышать этот вопрос? — выдохнула и повернула голову к панорамному окну.

Сидя в кресле у стола, казалось, что возвышаешься над городом, наблюдая за его бурлящей жизнью. Вид, конечно, открывался шикарный: парк отдыха успокаивал бескрайней зеленью посадки, манил торчащими конструкциями аттракционов, а извилистая дорожка вела к пруду с утками. Город сильно изменился за пять лет. Очень сильно. Улицы стали чище, люди бережливее, а инфраструктура современнее.

— Только проблема не в тех, кто интересуется, — выдохнула облако в открытое окно, зажмурилась, прислушиваясь к жжению в глазах. — А во мне, потому что у счастливого человека не будут спрашивать этого. А того, кто отпугивает от себя людей своей кислой безжизненной миной - задолбят. Давайте не будем обо мне? Хотя бы сегодня? Я, что, зря две недели, как прокаженная, впахивала, чтобы похвастаться новой квартирой, чтобы рыдать за шикарным столом? Нет! Пьем и сплетничаем, а потом меняемся. Сплетничаем и пьем!

— Отличный план!

— Так, что там с любовником? — я дождалась, пока Люся сглотнет шампанское, чтобы не дай Бог не разлила его по льняной скатерти.

— Эх… Осуждаешь? Да, Сенька? – дернула бровью Люся.

— А я давно уже никого не осуждаю, — залпом осушила бокал, чтобы побыстрее обрести алкогольную лёгкость в общении. — Гиблое это дело. Поэтому давай, со всеми подробностями! Хочу знать, как это святоше-Лёньчику рожки наставили.

— Да какой Лёньчик, я тебя умоляю, — отмахнулась Люся. — Я уже третий раз замуж выхожу, пока ты у англосаксов в плену была. Весь паспорт измарала только. А главное - мужики мне скоты попадаются, девки…

– Это классика жанра, дорогая моя, – мы с Никой не выдержали и заржали во все горло, жадно хапая воздух ртом. – Она святая, а муж бесчувственный сухарь. Да?

— Ничего смешного! Я же серьёзно, — улыбнулась Люся. — Лёня был Козлов, второй был Барановым, а теперь я Курочкина! Ну, что за непруха? Все вокруг Царёвы, Королёвы, а я Курочкина!

— Люська-а-а, — не могла я уняться, наблюдая за подругой, что от гнева аж пятнами пошла.

— Ещё и имя-то у меня подходящее - Люся! Люся Курочкина! Вероника Ветер, Ксения Витман…

— Мишина, — автоматом поправила я её. — Я девичью фамилию взяла обратно. Не смогла носить его фамилию… Тяжело.

— Вот и правильно, Мишелька, — Ника обняла меня, вспомнив, как они меня в школе называли. С первого класса как прилипло, так до универа и доносила это прозвище. А что? Мне даже нравилось… Оригинальненько.

— Так что там с любовником-то? Рога-то ты кому приделала? Козлу, барану или петушку?

— Петушку, конечно. У козла и барана свои, так сказать, природные, — Люся взяла из моей пачки сигарету, прикурила и поджала под себя ноги, приготовившись к рассказу. — «Куриц» мой недоделанный только притворялся бизнесменом с активной жизненной позицией, а на деле… оказался сантехником с пассивным либидо. Секс закончился сразу после свадьбы, собственно, как и деньги. Зато появилась его семейка, что оккупировала мою квартиру во главе с матушкой, в доме которой каждый месяц тараканов травят. Конечно, – хихикнула подруга, осушила бокал. – Ведь главный таракан уезжает как раз накануне. Короче, сидит он на моей шейке и ножками болтает уже семь месяцев, видите ли, друг его кинул. Ясен пень! Да ещё чуть-чуть, и я его кину!