Вот только сегодня что-то явно пошло не так. То ли амулет барахлил, то ли я с утра тупенькая… То ли день в принципе не задался! Но только когда меня позвали, я поняла, что уже полчаса стою и тупо пялюсь на три строчки на первом конверте.

А Великая Мать все это время на меня смотрит и ждет!

Стало стыдно.

- Простите меня, Ваше Величество, - я густо покраснела, хватаясь за тонкий ножик с изящной резьбой. К слову, показавшейся мне на миг очень знакомой. – Я сегодня рассеяна.

- Это сложно не заметить, - тепло улыбнулась темная эльфийка. И вдруг, посмотрев, как я зверски потрошу несчастный конверт, повелительно махнула рукой. – Брось это, дитя мое. Лучше присядь и расскажи, что тебя волнует.

Отказываться я не стала.

Алантане в принципе сложно сопротивляться – есть в этой женщине что-то, не поддающееся описанию. Природная харизма, стать, властность, величие…

Она высокая. На голову выше всех эльфиек, и намного, намного сильнее их. У нее мощная фигура: крепкие, крутые бедра, но плоский живот; приличный бюст, но широкие плечи. И это вполне объяснимо – по-другому ни выносить, ни родить крылатое дитя она бы не смогла. Впрочем, как и другие представительницы ее народа.

И, как у них, у Владычицы темно-оливковая, гладкая, безволосая кожа. Своими раскосыми черными глазами она будто смотрит душу, черты ее лица красивы, хоть, быть может, чуть грубы. Длиннющие смоляные волосы, жесткие, как проволока, заплетены в множество тонких тугих кос, украшенных костяными бусинами. Из одежды на ней только широкая повязка на груди, да длинная набедренная, украшенная медными монетами и перьями птицы Рух – в каменном дворце Забытого Леса драгоценности, как и обувь, не носят.

У Алантаны, как у всех женщин дроу, нет крыльев - это их сила и их слабость одновременно.

И я не могу утверждать, что все темные эльфийки одинаковы.

Но только перед Алантаной я могу преклонить колени, не чувствуя себя уязвленной. Совсем наоборот!

Подойти ближе, шлепнуться на пол, обхватить ее колени руками, и почувствовать, как ее сильные, нежные руки совершенно по-матерински касаются моих волос…

Это дорогого стоит.

- Расскажи мне, дитя мое, - голос эльфийки, глубокий и грудной, звучал успокаивающее. – Расскажи, что тебя тревожит. Не сегодня. С самого первого дня.

Ну, я, глубоко вздохнув… и выдала, всё что на душе лежало!

Да-да, простота хуже воровства, я знаю.

Но, наверное, слишком долго я копила в себе слишком многое. А вот такой, материнской заботы, я не чувствовала уже гораздо дольше.

Угу. Всего каких-то три сотни лет!

Но надо отдать должное Владычице. Когда нас с драконом, находящихся не в совсем приличном виде, привела к ней пограничная стража, она не стала задавать лишних вопросов. Точнее, она не задавала их совсем, ей достаточно было просьбы Аарахарна о помощи.

И, с одной стороны она, естественно, имела право обо всем знать. С другой – она никогда на этом не настаивала!

Естественно, меня, как относительно честного человека, все это время терзала совесть. Но только сейчас, почему-то, поведать обо всем, что со мной случилось, мне казалось нужным. Правильным.

И… нет, естественно, о своем бессмертии я умолчала.

В Забытом Лесу иномирянок хоть и не жгли, их все равно не очень любили.

- Так вот, в чем твоя беда, - как только я закончила рассказ, больше похожий на исповедь, молвила Алантана, которая всё это время ласково перебирала мои косички. И это действовало на мои всколыхнувшиеся эмоции, как убойная доза антидепрессантов на невротика. – Что ж, так я и думала.

- Что? – я удивленно вскинула голову, чтобы посмотреть в ее спокойные, мерцающие в полумраке кабинета глаза. – Алантана, только не говорите, что вы… вы обо всём знали? Заранее?