– А это еще кто?

Все-то ему надо знать!

Ведьма, к которой демонстрировали явное пренебрежение, насупилась. Пришлось ободряюще сжимать ее руку и скалиться в недоброй улыбке на блондинистого деспота.

– Особое средство против засилья женихов в моей жизни, – доверительно поведала я.

Только трусливое какое-то средство и нужной моральной устойчивостью перед изгоняемым женихом не обладает. Впрочем, ему это знать не обязательно.

– Ну-ну, – хмыкнул Алескар.

Я покрепче перехватила ладошку подруги и как раз нацелилась прошмыгнуть в дверь, которая так и оставалась распахнутой, но тут за спиной вежливо кашлянули, и, когда и мы, и Алескар повернули головы на звук, одна из хвостатых девчонок, которые далеко не ушли, просто дожидались паузы в разговоре, шагнула ближе и, опустив глазки в пол, негромко спросила:

– Мастер, когда вам можно пересдать зачет?

Меня чуть с ног не свалил резкий приступ головокружения.

Он? Здесь? Преподает?!

Ну бабушка!

Изумление оказалось даже сильнее, чем когда, несмотря на уродливые очки, пучок и давно вышедшее из моды платье, самые завидные женихи Шерихема все равно клялись мне в любви. Разве что тогда хотя бы было ясно, откуда ноги растут, а сейчас… Я даже руку Кьяны выпустила.

И направление поменяла на противополож-ное.

– Девчонки, – я ловко вклинилась между начинающей нечистью и Алескаром, – а чему он вас учит?

– Целительству, – практически в один голос пропищала нечисть и в едином порыве уставилась на препода влюбленными взглядами, будто сквозь меня.

Новая волна удивления оказалась еще сильнее первой. Этот широкоплечий мужчина с тренированным телом и движениями боевого мага преподает нечисти целительство? Не азы защиты себя от этих самых магов, не коварство и подлость, даже не чары, а… ерунду какую-то?!

– Между прочим, очень нужный предмет. Особенно после визитов наверх. – Поймав мой неверящий взгляд, Алескар немного смутился, попятился и пожал плечами. – К тому же он совершенно не дается абсолютному большинству студентов. И почему-то особенно студенток.

Действительно, почему бы это? Уж не потому ли, что им просто хочется лишний раз повертеть хвостами перед симпатичным и харизматичным преподавателем на пересдаче?

Но я была слишком шокирована, чтобы язвить, а потому сказала совсем другое:

– Подозреваю, все дело в том, что самой их натуре противно любое созидание. Даже себе во благо.

Жених согласно кивнул.

– Именно так, – потом строго покосился на девчонок, с надеждой взирающих на него, и удрученно добавил: – но от этого не легче.

Могу себе представить!

– Больше скажу. Пока он не появился, у меня шестнадцать преподавателей на этой должности сменилось, – отметила бабуля, возникая на пороге. – Никто больше трех недель не выдерживал, а этот уже почти три года здесь.

В облегающем черном платье в пол, с роскошными рыжими локонами, старая бестия выглядела великолепно. Вот даже гордость за нее взяла, честное слово!

– Вы слишком добры ко мне, о отвратительная!

Алескар одарил бабушку улыбкой и мимолетно приложился губами к ее руке.

Пока они любезничали, я прозревала. Ясно теперь, где этот охотник за беззащитной полунечистью мог меня видеть! Я спускаюсь сюда два-три раза в неделю и всегда навещаю бабушку. Вот… слов на него нет! Ну правда! Обитатели нижнего уровня ругаются добрыми эпитетами, вроде «хороший мой», «драгоценная», «лапушка» и тому подобное. Наверху всю степень моего отношения к навязываемому благоверному выразило бы душевное «мерзавец, чтоб тебя порвало и развеяло». А как быть, если ты серединка на половинку? Особенно если хочется донести свою позицию до ближнего? Ясно как день, что любое слово будет использовано против меня!