- Я - не меньше. Но уже начинаю привыкать. Кстати, что с ним случилось?

- Автокатастрофа. По одной из версий - покушение.

- Оу.

- Да. Сейчас шутка про отстрел конкурентов звучит совсем не как шутка. 

- Это не самое страшное.

- Что ещё?

- М… под любыми поручениями он имел ввиду секс.

- С ним?

- Боже, Артур. - Она не сдержалась и нервно рассмеялась. Но, видя серьёзное выражение лица на экране, добавила: - С ним. Он может заниматься сексом, несмотря на то… ну…

- Несмотря на то, что инвалид. Так. А ты что?

- А я собираюсь через сорок минут пойти к нему в спальню.

- Ты можешь уехать оттуда в любой момент. Тебя же не держат там насильно?

- Нет. Не держат. И нет - не могу. Ты знаешь это.

- Но он хоть тебе приятен?

- Да.

Она произнесла это слово быстро, будто от скорости, с которым оно сорвалось с её губ, зависело то, насколько правдивым будет озвученное. Но после поняла - Роман действительно был ей приятен. Несмотря на то, что порой вёл себя, как настоящая задница. И этот его голос, который вибрировал на коже, когда он обращался к ней.

- Тогда хорошо. Всегда любил «Красотку».

- Тут всё иначе. Хотя я и чувствую себя порой проституткой.

- Я не это имел ввиду, и тебе это прекрасно известно.

- Да. Знаю. Ладно, спасибо. Кое-что немного уложилось в голове.

- Я рад. И помни про то, что из красотки всегда можно превратиться в сбежавшую невесту. Чмок тебя. Звони мне завтра, как выползешь из постели Королёва.

Он отключился прежде, чем Арина успела бросить ему беззлобное «дурак». 

После разговора с Артуром всё действительно стало восприниматься легче. Как будто понимание, что она не одна, придало уверенности в том, что она всё делает правильно.

Арина выключила сотовый, на случай, если действительно задержится в спальне босса до утра, и, вынув из шкафа комплект простого, но красивого белья, отправилась в душ. 

Застыв у двери, Арина прислушалась к тому, что происходит в спальне Королёва, но шум в ушах свёл эту попытку на нет. У неё была возможность передумать. В принципе собраться и уехать из этого дома, который сейчас давил на неё со всех сторон, будто понуждал стать меньше и незаметнее. Но она не должна была этого делать. 

Набрав в лёгкие порцию кислорода, Арина подняла руку и постучала, почти сразу же толкая перед собой дверь и входя в спальню босса. 

Глаза застлало пеленой, потому предметы интерьера слились в сплошное пятно тёмного цвета. Она переступила с ноги на ногу, плотнее запахнула полы лёгкого пеньюра и спросила в никуда:

- Я могу пройти? 

- Да.

Одно короткое слово – как выдох. Отрывистый и хриплый, выдающий жадность, с которой ждал. И дрожь предвкушения по телу, отголосок которой, кажется, даже достиг кончиков пальцев, вцепившихся мертвой хваткой в кресло. 

Самое обычное кресло - дань былому тщеславию. Потому что так хочется сейчас забыть о своем новом статусе хотя бы на тот миг, что рядом с ним будет женщина, которую хотел. Потому что так хочется притвориться – в который раз – что все также, как до аварии. Что он – все тот же.

Последнее, впрочем, являлось правдой. В жизни Романа Королёва было достаточно того непростого и болезненного, что в итоге сделало его тем, кто он есть. И никакие инвалидные коляски этого изменить уже не смогут никогда.

Он сидел, облаченный после душа в синий атласный халат, с чуть влажными волосами и вчерашней щетиной на лице, и следил за тем, как неловко кутается в пеньюар Арина, будто ожидая, что он набросится на нее немедленно, хотя сделать этого Роман никак не мог. И даже если бы мог – ни за что бы не стал.

Доверие. Вот то, что должно было установиться между ними в первую очередь. Потом – ее желание, когда сама будет умолять о возможности его оседлать. И только затем – он даст ей то, чего будут хотеть они оба.