– Слушай, а тут пить не запрещают? Почему?

Моя новоиспеченная подруга не успела и рта раскрыть, как в разговор снова влезла… да, та самая бесячая бабца:

– Здесь все рассчитано на взрослых людей, выпивку разрешают, но не поощряют. А алкоголиком здесь не станешь, так как в общежитиях стоят особые заклинания, реагирующие на опьянение.

– Тьфу ты, – выругалась я на деваху, но она восприняла мои слова неправильно.

– А ты любишь выпить? У тебя алкоголики в семье? Или ты первая своего рода страдаешь несдержанностью к горячительным напиткам?

Она сказала это с таким видом, что клянусь, я держалась из последних сил, чтобы не втащить этой самодовольной стерве. Это ж надо такой сукой быть, человека ни за что ни про что обзывать! Лариса сжала под столом мою коленку и я, немного успокоившись, промолчала. Девица тоже не была настроена на диалог, и только поэтому инцидент был исчерпан и не перерос в рукоприкладство.

Мы с Ларисой вдоволь наевшись деликатесов, отвалились на стульях, разглядывая разношерстную толпу и пытались угадать, кому какой светит курс. Вот например девушка за соседним столом, то и дело отдирающая свои рыжие кудри от множества браслетов, украшавших тонкие запястья, вполне по виду походила на художницу, ей на искусства бы. А вот парень в затемненных очках, весь такой в черном и с черным же маленьким блокнотом, так подозрительно зыркает на всех, что как-то сразу понятно становится, ему прямая дорога в некроманты.

Обратили мы также свое внимание и на учительский уголок. Зара Юрьевна явно так разоделась для Ильи, и села рядом с ним, то и дело поворачиваясь таким образом, что взгляд мужчины автоматически падал то на ее грудь, то на длинные ноги. Лара лишь усмехнулась, глядя на ее попытки, сказала, она не в его вкусе, не нравятся ему слишком бойкие дамы.

Евпатий тоже заметил ее игрища и явно не одобрил поведение молодой учительницы. Он прекратил это изящно и продуктивно:

– Господа, – директор встал со своего места, – я вижу, что вы насытили свои желудки едой и напитками, а теперь предлагаю наполнить ваш мозг трепетным ожиданием вердикта Великого Китайского Оракула.

Евпатий хлопнул в ладоши и еда со столов исчезла, а вместо нее перед нами появились небольшие, размером с мобильный телефон, листы папируса. Старшие курсы одобрительно загудели.

– Зара Юрьевна, – обратился к ней директор, – вы не могли бы рассказать механизм действия сиих ценных бумаг?

Преподавательница сделала вид, что не поняла, почему именно ей досталась эта участь, и бойко приняла эстафету:

– С удовольствием, – ответила она.

Надо заметить, голос у нее был приятный, мягкий, успокаивающий, хоть в нем и прослеживались стальные нотки.

Зара Юрьевна встала, небрежно откинув назад волосы, демонстрируя тем самым Илье свою лебединую, шею и без предисловий начала:

– Итак, берем папирус, прикладываем к середине ладошки, туда, где линии на руке больше всего похожи на треугольник, приложили? Молодцы? Кто еще не приложил?

Она как бы невзначай погладила свое бедро, но напрасно, Илья смотрел только на сестру, ведь для нее это был очень волнительный момент. Руки Ларисы потрушивались, брат подмигнул ей, мол, не бойся, я с тобой, а Лара слабо улыбнулась в ответ.

Декан мирового факультета вновь продолжила:

– Итак, приложили, подержали пять секунд… держим, держим, хорошо, молодцы. Теперь сложили бумагу пополам, следом от ладони внутрь. Получилось? А теперь самое интересное. Свой курс вы узнаете ровно через час, когда Оракул рассмотрит ваши папирусы. Напоминаю, цвет папируса будет соответствовать цвету факультета. Если папирус будет окрашен в несколько цветов, то, могу вас поздравить, вы уникум, который вправе выбирать между несколькими курсами. Всё, старшие курсы – расходимся, а новички – оставляем бумажки на столах и идем гулять, погода на дворе шикарная.