Вот так, блин, Красная Шапочка.

— Наигралась? — выдыхаю хрипло в покрасневшее ушко.

— Да… — пищит, доверчиво откидывая голову мне на плечо.

Провожу носом по ее шее.

Она покрылась испариной.

Кончай, Благов…

Хочу ее поцеловать, но не буду. Никаких, блять, поцелуев! Это карательная операция.

— Ну, иди тогда, — разжимаю руки, придерживая ее для надежности.

— А… на… на ночь не поцелуешь? — сипит Диана.

— Скройся с глаз… — сиплю в ответ, разворачивая ее к выходу и толкая вперед.

Делает два шага и разворачивается, нервно засунув руки в задние карманы шорт.

Адски возбужденная.

Молоденькая, возбужденная и беззащитная.

Приехали.

Иди, защити ее. Получи пизды от КАтенка, усложни все со Светой, повесь себе на шею полувлюбленную малявку накануне переезда в другой город и перегрызись со всеми окончательно. Никто же не поверит, что я в этой истории жертва.

Губы у нее дрожат как и длиннющие гладкие ноги. Она смотрит так, что мне рыкнуть хочется. Я к ней не подойду. Пусть не смотрит так.

Мать твою...

Зачем она мне? Что мне с ней делать?

Пятясь назад, она томно спрашивает, прежде чем дать по тапкам:

— Завтра на этом же месте?

8. Глава 8. Диана

— Точно не устала? Дышишь как астматик…

Врезаюсь локтем в ребра Егора Благова.

— Полегче! — возмущается, забрасывая свою ручищу под мой правый фланг. — Чуть не проткнула!

Ударяю пяткой по его кроссовку и делаю разворот, уводя себя и мяч к кольцу.

Он дышит мне в затылок, но я уже близко… Это лучший маневр за последний час.

Еще метр и я смогу пробить по кольцу!

— Слишком медленно, Динь-Динь… — издевается надо мной насмешливый глубокий голос.

Жесткая рука в долю секунды выбивает мяч прямо у меня из рук!

Чисто и слегка толкнув плечом в сторону.

Запыхавшись и обливаясь потом, наблюдаю за тем, как сто двадцать прекрасно скоординированных килограмм проделывают «мой» маневр. Размашисто и ловко переставляя длинные ноги и выпендрежно повиснув на кольце в финале!

— Оффигееть! — хихикают его поклонники-недомерки, хлопая в ладоши и визжа.

— Красиво!

— Еще!

— Ты видел?!

Мои губы сжимаются.

Натянув на ладонь рукав тельняшки, утираю потное лицо, кипя от злости.

По спине катится капелька пота, волосы противно прилипли к шее.

Упираюсь ладонями в колени, пытаясь отдышаться.

Звезда сегодняшнего вечера вальяжно раздает "пять" своим малолетним фанатам, выстроившимся вдоль защитной решетки.

Где их матери? Этим детям не пора, блин, домой?!

— Ну, чо? Последний разок? — снисходительно спрашивает Егор, направляясь ко мне.

Ловко и хвастливо пропускает мяч под коленями. С размахом его шагов даже я могла бы там пролезть.

Его фанаты в экстазе.

Смотрю на него свирепо.

Не хочу видеть, какой он обаятельный и притягательный в своем искреннем веселье и в своей стихии. Какие плавные, но четкие у него движения. Как потрясно в свете фонарей выглядит его громадное стройное тело, как ткань хлопковых шорт обрисовывает каменную рельефную задницу и такие же каменные бедра, как стелется открытая хитрая улыбка по его мужественному лицу с непозволительно полными для мужчины губами!

Он даже не вспотел, а я мокрая как мышь. У меня даже коленки вспотели.

Как только оказывается рядом, выпрямляюсь и выхватываю у него мяч. Отведя руки за голову, с остервенением наобум запускаю его куда подальше.

— А ты злюка, да, Цыпленок? — усмехается, даже не потрудившись проводить мяч глазами.

Просто рассматривает помятое и взлохмаченное существо перед собой, то есть меня!

— Не называй меня так, — цежу сквозь зубы и, развернувшись на пятках, ухожу домой, зло топая по асфальту.

— Как? Цыпленком? — летит мне вслед.

Говнюк, вот он кто.