Начинало раздражать. Будто мне пять лет, и я ушла из дома. И все мне потакают – следят, чтобы не умерла с голода и не замерзла в подворотне. Детский сад какой-то. Но я послушно потащилась за Яром. Устрою дебош позже. Яр уже трещал с персоналом на английском, а я стояла, надвинув капюшон на нос и дрожа. Когда нас, наконец, проводили в номера, сил ни на что не осталось. Я бросила чемодан посреди комнаты и сразу направилась в ванную. Набрала маму и поставила мобильный на бортик ванны.

– Малявочка, привет, – выдохнула мама, улыбаясь мне в экран. – Как вы долетели?

– Мам, нормально все. Устроились в отеле. Как там?

Мама только глаза закатила:

– Сложно все. Повелители особо и не лезли, но Аррану досталось. Он в больнице.

– Понятно. Ну, он очень хотел оказаться в больнице, как мне показалось.

– Да, вышло необдуманно, – вздохнула она. – Амал не хотел причинять ему вред, но… не вышло.

– Насколько все с ним плохо?

– С Арраном? Я не знаю, Малек. Да и кто я такая, чтобы лезть? Майрин прилетела.

Майрин была женой Азула и матерью Амала. Белоснежная красавица с синими глазами и настороженным взглядом. Я видела ее всего пару раз за все время. Казалось, она избегает визитов во дворец Аршада. Я почувствовала, что она скрывает какого-то зверя, но разобраться, какого именно, не смогла.

Однажды в детстве я застала их в одном из потаенных углов сада. Аршад стоял перед ней на коленях, а она улыбалась, смущенно глядя на него. Потом просто села напротив, скрестив ноги, и они улыбнулись друг другу как друзья.

Интересно, сможем ли мы когда-то так улыбнуться друг другу с Амалом? Не думаю. Не смогу.

Теперь мысли о нем замораживали все в груди, и даже горячая ванна не смогла меня отогреть. Я чувствовала себя… никчемной. Не оправдавшей доверие. Стоило дать слабину, и он не простил. Слабость и страх его сияющего мира недостойны. Что ж…

– Мальва?

– А? – опомнилась я. – Прости, я задумалась. Там уже весь дворец знает, что меня лишили девственности?

– Что? – распахнула она глаза, а я втянула голову в плечи. – Мальва…

Ее встревоженный взгляд полосовал душу и без того растерзанную на куски. И я разозлилась:

– Мам, я взрослая. Все. Давай не будем это обсуждать.

– А с кем ты это обсудишь?

– Нечего обсуждать, – шмыгнула я носом.

– Я всегда рядом. Если захочешь.

– Я знаю, – сдавленно отозвалась я.

В горле встал ком, и я заплакала. Жмурилась, пытаясь сдержать слезы, но не могла.

– Хочу тебя обнять…

– И я, – зажмурилась я. – Мам, все… наладится, да?

– Я не знаю…

– Ты такая сильная. Ты вытащила нас из ада… меня и Сальве… Мам, я хочу быть достойна тебя.

– Тебе не нужно быть достойной, Малявочка.

– Мне нужно. Для меня это важно.

Наши взгляды встретились, и она долго смотрела мне в глаза. Я уверена – она понимала все и даже больше. То, что было недоступно мне. Но так хотелось, чтобы она верила в меня.

– Хорошо. Только ты же знаешь: если я нужна – примчусь к тебе. Ладно? Обещаешь позвать?

– Обещаю, – улыбнулась я сквозь слезы. – Люблю тебя.

– И я тебя.

– Пока.

И я отбила звонок. Как же с детьми тяжело! Наделают всякого, а ты потом нервничай.

– Малек! – вдруг стукнули в двери, и я вздрогнула. – Ты там уснула?

– Ты же слышишь, что нет, – проворчала я, шмыгая носом.

– Ужин привезли.

И это я тоже слышала.

– Маме звонила, – вышла я из ванной и замерла посреди номера. Яр расположился на моей кровати, уплетая большую лепешку. – Будешь сам тут спать в крошках.

– Я аккуратно.

Все же его компания согревала. Но благодарить его за это не стоило, а то он совсем забудется.

– А я отцу звонил.

– Что говорит? – уселась я рядом и взялась за первый попавшийся в руки сандвич.