Та работать не умела и не любила, и совсем молодая эльфийка горбатилась на нее за миску супа и старый тюфак на полу в мастерской. Она другой жизни и не знала совсем, но работала на совесть, иногда получая гроши, так сказать, на булавки. Старая швея же богатела и пользовалась популярностью, не раскрывая никому секрет собственного «мастерства».

Естественно, ровно до той поры, как в этом всеми богами забытом городке не оказались мы с Гилом. Забрели к швее мы случайно, Ролли увидели еще случайнее, а вот Агилар вспыхнул ненавистью уже вполне обоснованно.

Да, вроде как история банальна, и до обычных полукровок нам дела нет. Как бы жестоко это не звучало, но всех обделенных от беды не спасешь, каждый сам кузнец собственного счастья и всё такое…

И мы, имеющие свой багаж проблем, тоже прошли бы мимо. Если бы Гил не увидел цвет ее волос!

Как и у всего Рантара, к цветовой палитре у ушастых было свое, особенное отношение. И разный оттенок шевелюры относил каждого эльфа к собственному роду/дому/клану. Короче, к семье! А вспоминая бледненькие, но отчетливо серебристые кудряшки Ролли и цвет парика моего нудного дружка, сделать выводы, кто ее отец, не составило никакого труда.

И нет, сам Агилар клялся, что точно не он согрешил!

Но кто-то из его обширной и многочисленной семейки отметился точно, у всех эльфов родни, как грязи.

И стоило ли говорить, что дружочек, схватив резкое «я понял, кто козел» едва ли не разнес всю мастерскую разом? Кое-как угомонила этого берсерка, пока он швею до инфаркта не довел. Нет, с одной стороны он был в своем праве, и вполне мог забрать Ролли через местный суд, высказав претензии, доказав родство и заплатив отступные.

Но Отступник и суд? Я вас умоляю!

У нас проще депутата посадить на реальный срок за превышение скоростного режима.

Вот и пришлось нам идти на мировую, да выкуп собирать. Собственно, поэтому мы и расстались с Ро много месяцев назад, и воровать я стала куда интенсивней – швею́шка… простите, нехорошая швея, заломила такую цену за нашу ушастенькую, что страшно сказать!

Мол, кормила, растила, обувала, одевала, учила шестнадцать лет подряд, вот и считайте сами, какие «гроши» набежали! Аха… а про постоянные наказания, голодовки и рабский труд с воровством авторского права, она как-то забыла рассказать.

Не говоря уже о силе Ролли, которую та не могла толком контролировать. И рядом никого не было, кто ей мог помочь и подсказать – швея только лупила девчонку за каждую сломанную иголку и порванную ткань…

Прерывая воспоминания, мне прямо на голову откуда-то сверху упала одежка.

- Ой, прости, - покаялся звонкий голосок с верхушки винтовой лестницы. – Я только сейчас вспомнила. Переоденься, пока я собираюсь, ага?

- Ага, - кивнула я, сдергивая с лица темно-зеленый ворох, оказавшийся на проверку обычным, но добротно сделанным платьем. – Давай скорее. И документ не забудь!

- Помню! – послышался крик, и по потолку забегали быстрые ножки.

Фыркнув, я заперла на всякий случай входную дверь, и принялась раздеваться. Если честно, когда мы планировали выкуп Ролли, я обоснованно думала, что не все пройдет легко и просто, как кажется. Но пока всё шло именно так, скрупулёзно следуя каждой букве плана! И это настораживало.

Еще и платье, будто гонец с плохими новостями, село как влитое. Но не казнить же его за это?

Самого обыкновенного кроя, оно как бы тонко намекало, из какого я сословия – где-то между личной служанкой средненькой аристократки и пригретой сиротой в богатом доме. Из неплохой, относительно недорогой ткани, похожей на бархат с али-экспресс, с длинной тяжелой юбкой с частыми складками, и глубоким капюшоном. Приталенное, с квадратным вырезом, отделанным тесьмой по краю, и тонким пояском с кисточками на концах. Узкий рукав заканчивался той же тесьмой чуть выше локтя, дальше расходился в ширину, чуть прикрывая костяшки пальцев сверху, а снизу спускаясь клином почти до колен.