– Ничего, – Дронго рассмеялся. – С кем только меня не сравнивали! А я всего лишь специалист по правовым проблемам. Иногда мне удается дать более или менее удачные советы людям, которые обращаются ко мне за помощью. Вот, собственно, и все.

– Не скромничайте, – махнул рукой Голиков. На левом запястье у него красовались старые часы «Слава» с потертым кожаным ремешком. – Вы очень известный человек. И наверное, приехали сюда по делу Нагиева, решив, что еще можно что-то изменить. Увы, должен вас огорчить. К сожалению, дело обычное и ничего выжать из него не удастся. Я беседовал с моим подзащитным, изучил все документы. Нагиев признал свою вину, и боюсь, обвинительный приговор предрешен. Как мне ни прискорбно сообщать вам такие новости, но вы должны знать правду.

– И вы не собираетесь ничего предпринять?

– Конечно, собираемся. У нас есть несколько фактов, на которые я хочу обратить внимание суда, но они, к сожалению, не могут переломить общую ситуацию.

– Вы сами считаете его виновным?

– Я адвокат, господин Дронго, и не имею права обсуждать такие подробности даже с очень известным экспертом. Извините меня.

– Считайте, что я ваш помощник. Кстати, я хотел вас просить, чтобы вы меня оформили именно в этом качестве. Ведь вы можете взять себе секретаря или помощника…

– Боюсь, что моего скромного гонорара не хватит, чтобы заплатить вам, господин Дронго.

– Меня наняла Фатима Магомедова, сестра Омара Нагиева. Я готов защищать его интересы, – пояснил Дронго, – и именно поэтому хочу просить вас о такой услуге. Чтобы попасть на суд и иметь возможность встречаться с обвиняемым.

– Мы можем вас оформить, – согласился Голиков. – Однако, повторяю, это ничего не даст.

– Возможно. И тем не менее прошу вас ответить на мой вопрос: вы считаете его виновным?

Голиков тяжело вздохнул. Осмотрелся по сторонам. Отодвинул портфель. И негромко признался:

– Безусловно. Нет никаких сомнений. К моему большому сожалению.

Дронго нахмурился. В порядочности и честности адвоката сомневаться не приходилось. Как и в его компетенции.

– Вы давно работаете адвокатом? – поинтересовался Дронго.

– Больше сорока лет, – ответил Андрей Андреевич. – Раньше было легче, мы обслуживали разные предприятия, меня в городе многие знали. А сейчас времена изменились. И все же: если вы спрашиваете, чтобы знать мое мнение о вине Нагиева, повторю: факты – упрямая вещь.

– Можете назвать мне основные моменты, на которых базируется обвинение?

– Конечно. Магомедова видели в день убийства поднимающимся по лестнице в квартиру убитых. Он поздоровался со встреченной соседкой, и она его запомнила…

– Он там раньше бывал?

– Дважды. И был в квартире убитых в день убийства. Более того, убитый Степан Ковальчук и мой подзащитный были вместе в каком-то баре за день до убийства, их там видели вместе.

– Но это еще не основания для такого страшного обвинения?

– В доме убитых нашли отпечатки пальцев Нагиева…

– Если он там бывал, они могли остаться и от прежних визитов.

– Отпечатки нашли на внутренней стенке платяного шкафа в спальне. Вещи были разбросаны, и везде – отпечатки его пальцев. – На этот раз Дронго промолчал. Голиков взглянул на него и продолжил: – Мужчина и женщина были убиты из пистолета «ТТ» – три выстрела в Ковальчука и один в его жену. Оружие нашли рядом с домом в кустах. На нем был неспиленный номер и отпечатки пальцев Нагиева. В обойме оставалось еще несколько неиспользованных патронов.

– В девочку тоже стреляли?

– Нет. Экспертиза считает, что девочку задушили, а затем проломили ей голову. Причем в момент удара она, возможно, была еще жива.