Кроме похлебки на столе свежие огурцы и помидоры, хлеб, длинные темно-зеленые перья свежего лука, которые так вкусно макать в крупную соль и хрустеть ими, заедая острый луковый вкус похлебкой.

– Как вкусно! – говорит Вера, отодвигая тарелку. – Не то, что дома!

– Конечно, – улыбаюсь я. – Здесь даже воздух другой. А вечером напечем картошки в золе.

– И люди такие хорошие. Андрей, скажите, а часто к вам приезжает кто-нибудь, вроде Глеба? Или этого… я забыла фамилию.

– Болотников? – уточняю я. – Нет, Вера, нечасто. Но иногда встречаются.

– Вот бы таких людей вообще не было, правда? Устроить бы заповедник, и пускать туда только хороших людей. А всяких гадов заворачить прямо у входа!

– Заповедник для хороших людей? – улыбаюсь я. – Интересная мысль.

Вера решительно встряхивает темными кудряшками.

– Андрей, а можно нам тоже поехать с вами в Черемуховку?

– Что, соскучились по картошке? – смеюсь я. – Неужели в институте вас мало на нее возят?

– Соскучилась, – хитрит Вера, бросая многозначительный взгляд на Павла. – Это весело. А в Ленинград уедем завтра, как собирались.

– Конечно, можно, – улыбаюсь я. – Федор Игнатьевич будет в восторге.

– Это вашего грозного председателя так зовут? – с любопытством спрашивает Вера.

– Ага, – отвечаю я и тоже гляжу на Павла.

А он низко наклоняется над тарелкой, пряча довольное лицо.

*****

Через час мы выезжаем с базы. Никто не захотел оставаться – на картошку собрались весело, дружной компанией. Я еду впереди, показывая дорогу автобусу. Туристы размещаются в автобусе, вместе с охотниками.

И Павел с ними – у них с Верой явно дело идет на лад.

Бойкий и Серко, вольготно растянулись в салоне “ЛуАЗа”, радуясь простору. Я не стал оставлять собак на базе одних – мало ли, Болотникову придет в голову вернуться и подстроить какую-нибудь гадость, пока никого нет.

Когда мы проезжаем деревню, я замечаю на автобусной остановке две фигуры с рюкзаками. Глеб понуро сидит на скамейке, а Болотников с независимым видом прохаживается вдоль дороги.

Они ждут автобус до станции.

Глеб поднимает голову и провожает нас виноватым взглядом. Болотников отворачивается и делает вид, что не ничего заметил.

*****

Когда председатель сельсовета видит выпрыгивающих из автобуса охотников, он буквально столбенеет от неожиданности.

– Андрей Иванович, это что за делегация?

– Это подмога, Федор Игнатьевич, – улыбаясь, отвечаю я. – Показывай фронт работ.

– Так вот он, фронт!

Федор Игнатьевич широким жестом обводит картофельное поле на окраине Черемуховки. Картофелекопалки уже прошли, разворошили борозды и вывернули картошку из земли. Теперь по полю неторопливо ползают трактора с прицепами. Люди наполняют картошкой ведра и ссыпают их в прицепы.

– Ведра у тебя найдутся, Федор Игнатьевич? – спрашиваю я.

– Конечно, – уверяет меня председатель. – Вот радость-то!

Внезапно поворачивается к полю и кричит, приставив ладони рупором ко рту:

– Володька! Володька, живо поезжай на ферму за ведрами!

Водитель совхозного “ЗИЛа” Володя запрыгивает в свой самосвал.

– И надолго они к нам? – спрашивает Федор Игнатьевич, имея в виду охотников.

– До темноты мы в твоем полном распоряжении, – улыбаюсь я.

– Так это ж мы сегодня все поле уберем! – радуется председатель. – Спасибо, мужики!

Он жмет руку каждому из охотников. И ребят-туристов тоже не обходит вниманием.

– Андрей Иванович! Ну, и молодец же ты – сколько людей привез! Как мне тебя благодарить?

– Есть у меня к тебе дело, Федор Игнатьевич, – говорю я. – Разреши охотникам собирать мелкую и резаную картошку. Совхозу она ни к чему, а мне пригодится – кабанов зимой подкармливать.