– Далеко еще? – хмуро поинтересовался я, чуть не врезавшись головой в крышу после очередного лихого маневра.

– Минут пять, тут ограничение скорости, – с готовностью пояснил Викентий. – А вон там, Галенька, самая главная местная достопримечательность – монумент в память первооткрывателей.

– Какой-то он уродливый, – покачала головой девушка, взглянув в указанном направлении. – Не похож на памятник.

– А это и не памятник, это старый исследовательский рейдер. Он в атмосфере обгорел, поэтому черный. А вон там комплекс поющих фонтанов, только отсюда не видно…

Мне на красоты любоваться быстро надоело, и я принялся вспоминать относительно недавние события, проанализировать которые до этого момента как-то не удосужился. А подумать было над чем. Например, мнемосканер нас с Галей не взял. То есть совсем не смог прочитать, даже кратковременную память о том, что было час назад. Медики долго удивлялись, просветили нас во всех возможных диапазонах, но ничего не нашли. Еще одним потрясением для меня стал тот факт, что никто не обратил внимания на «татуировки» – кодированные информационные блоки, которыми нас наградил искин базы Первых. Я сильно подозревал, что именно в этой структуре прятался таинственный «внутренний голос», который периодически оживал при виде технологий исчезнувшей цивилизации. Программа, мать ее! Совсем нерадостно жить, осознавая, что на плече у тебя бомба замедленного действия. Искин тот еще весельчак, это я еще на базе понял. Заострять внимание медиков на фиолетовом «ожоге» я не стал: не заметили – их проблемы. Скорее всего, до таких технологий мы просто не доросли, и «мозг» медицинского кибера принял код Программы за обычную… татуировку. С виду не отличишь, разве что узор слишком уж абстрактный. Галя тоже догадалась про татушку молчать, в общем, с темы мы благополучно съехали. В остальном у нас никаких отклонений и патологий не обнаружилось, а посему нас оставили в покое, вернее, передали в пользование безопасникам. Те плотно взяли нас в оборот, заставив вспомнить мельчайшие подробности пребывания на Находке, что мы благополучно и проделали, умолчав о приключении на базе. Заранее сочиненная версия с потерей сознания прокатила: я еще в полете убедил Галю придерживаться именно ее как наименее проблемной. Учитывая, что мнемосканирование провалилось, безопасники нашим рассказом удовлетворились.

С уголовным делом у Линдеманна ничего не вышло: военный трибунал сначала признал случай подпадающим под свою компетенцию, оставив «Внеземелье» с носом, а потом и вовсе оправдал меня ввиду отсутствия доказательств. Свидетельские показания сотрудников СБ компании судьи справедливо признали не заслуживающими доверия, к тому же Исаев выполнил обещание и где-то достал записи с камер наблюдения. Тут уже пришел черед эсбэшников вертеться, как угорь на сковороде, и они поспешили замять процесс. В результате и с этой стороны мы оказались в безопасности. А чем это закончилось, вы уже знаете: нас перевели на Нереиду – с глаз долой, из сердца вон. Будем надеяться, что здесь нас люди из «Внеземелья» не достанут.

– Приехали! – объявил Викентий, бросив глайдер в пике.

Я еле успел вцепиться в спинку Галиного кресла, с трудом сдержав крепкое словцо, Петрович же молчать не стал и обиженным воем дал понять горе-водиле, что он о нем думает. Галя взвизгнула, но, как мне показалось, восторженно. Викентий филигранно выровнял машину почти у самой земли и без малейшего толчка притер ее между двумя колесными карами – насколько я знал, такой транспорт тут был распространен. Единственный континент планеты славился трассами для ралли-рейдов, гонки по бездорожью были неплохим развлечением и привлекали немало любителей экстрима. А посему припаркованные там и сям джипы всех возможных типов и колеров ни у кого вокруг удивления не вызывали.