– Вы уверены, товарищ капитан?

– Так, ты вот что! – он посмотрел на меня внимательным взглядом. – Отдыхай давай, а то уже галлюцинации начались! Вон, побледнел даже. Может, мне медицинскую сестру позвать?

– Нет, все нормально, – отмахнулся я. – Я просто, просто…

Воронин на секунду задумался, потом придвинулся поближе.

– Максим, я сейчас скажу тебе кое-что важное! Помнишь того особиста, что допрашивал тебя в канцелярии, когда в части произошла диверсия с электричеством?

– Так точно, товарищ капитан!

– Он тобой очень заинтересовался. Его фамилия Кикоть и он очень, очень настырный. Проверяет все, даже до отца твоего пытается добраться.

Я слегка улыбнулся – значит, был на правильном пути. А что касается отца, пусть ищут. Вдруг все-таки найдут?! Я-то его уже лет тридцать с лишним не видел.

– Дайте угадаю, все еще считают меня иностранным шпионом, с какой-то особой подготовкой?!

Воронин нахмурился.

– Ну, у меня тоже есть к тебе определенные вопросы. Однако об этом мы поговорим, когда ты вернешься в часть. Уверен, что твои сослуживцы уже заждались. Первые два дня какие только слухи не ходили, один страшнее другого.

– Наверняка считают меня ненормальным, раз я в одиночку полез в горы?

– Ладно, Максим… – тот посмотрел на часы. – Времени у меня мало, машина ждет. А это тебе! Витамины!

Он вытащил из вещевого мешка кулек с тремя ярко-красными яблоками.

– Спасибо! Товарищ капитан, а что там со Стрельниковым?

– А что с ним?

– Ну, я же получается, его под удар подставил, когда его СВД с собой забрал. Потерял ее. Да и свой автомат тоже.

– Максим, это не то, о чем тебе сейчас нужно думать… Главное ‒ здоровье. Кстати, ты слышал, что командир части отправил на тебя представление к государственной награде? Нет? Ну, теперь знаешь. Страна должна знать своих героев!

Затем наш ротный ушел, а я остался лежать в полной задумчивости. Нехорошо со старшиной получилось, очень нехорошо. Неужели он попал в плен к моджахедам? Если это действительно так, то вытащить его оттуда будет практически невозможно. Афганистан большой, СССР контролирует лишь двадцать процентов всей территории.

От всех этих мыслей разболелась голова. Я долго мучился, потом попросил у Веры таблетку анальгина. Выпил, повернулся на бок и внезапно вырубился. Организм был еще слаб, потому и случались такие аномалии.

Мне каждый день делали перевязки, кололи антибиотики, витамины. Я ел, спал и набирался сил. Что ни говори, а в госпитале хорошо. Но ровно до тех пор, пока тебя не начинают привлекать к хозяйственным работам.

И еще, здешняя столовая – это просто нечто. Котлеты из костей, рыба с червяками, подгнившая, недоваренная картошка. Разваренные в клейстер макароны и бледно-розовый компот с запахом киселя… У меня от такой пищи даже изжога началась, хотя в прошлой жизни, я чуть ли не гвозди переваривал. Да-а, на ремонт средств хватило, а вот на продовольственную реформу ‒ нет…

А потом произошло еще одно событие, которое имело большое значение. Когда Вера заканчивала мне перевязку, в палату вошел незнакомый человек в сером костюме. На плечи был накинут белый медицинский халат.

Тщательно осмотревшись, он медленно направился к нам. Человек мне сразу не понравился – по лицу было видно, что явился сюда не с добрыми намерениями. И его целью был я.

– Посторонним сюда нельзя! – Вера взвилась, словно эдакий стокилограммовый цербер, намереваясь перегородить проход. Но тот ловко сунул ей под нос удостоверение.

– КГБ СССР! – сухо произнес он, смерив медсестру уничтожающим взглядом. – Я к Громову Максиму Сергеевичу! У меня есть к нему ряд важных вопросов!