– Нет, Талрек, нет! – Эвелина не верила в то, что слышит.

Она не верила, что Кристэн за два года супружества не рассказал ей о подобной грани своего дара. Продолжая отрицать, она растерянно осмотрелась и положила ладонь на дверную ручку эфирката.

– Лина, не делай глупостей, – её руку накрыла мужская ладонь и мягко увела в сторону.

– Ты даже не пытаешься найти выход, – всхлипнула Эвелина, пытаясь оттолкнуть обнявшего её супруга.

– Прости меня, девочка. Я не могу, – сипло признался Талрек. – Я хочу… но не могу! Если ты завтра не прибудешь в центр, твой бывший муж уничтожит не только меня. Судьба моего внука – Ринольда в твоих руках. Прости меня, – поник он, сжимая ладони Эвелины.

– Почему? – спросила девушка тихо. Она чувствовала, как сердце сковывает ледяная плёнка и захотелось закрыть глаза, провалиться в небытие, где нет терзаний. – Что ты скрываешь?

– Мой сын… Когда Ринольду было пять лет, моя жена привезла внука к нам домой, а сама отправилась к сыну. Невестка была на последнем сроке беременности, и моя супруга хотела ей помочь после рождения ребёнка. В той области, где жил мой сын, открылся разлом. Моя супруга, невестка и сын попали под воздействие эфира, – Талрек задышал чаще и на мгновение закрыл глаза, пытаясь справится с обуревавшим его горем. – Сын… он остался жив, – с надрывом прошептал мужчина.

– Ты же сказал… – Эвелина отстраненно посмотрела на супруга.

– Да, я всем сказал – что мои родные погибли. Но никто не знает, что мой сын выжил. Его должны были уничтожить. По счастливой случайности – среди берсерков, которые вели зачистку, оказался мой давний друг. Он спрятал Миграда в одном из подвалов, а после вывез его. Разум моего сына искорёжен, и он не может жить среди людей. Он опасен не только для окружающих, но и для себя самого. Но понимаешь, – Талрек блеснув надеждой в глазах, сжал ладони девушки: – временами, редко, но бывает – сознание возвращается к нему! Сейчас ведутся исследования и разработки – как вернуть рассудок людям, попавшим под выброс эфира. И я верю, что Миграда удастся спасти! Поэтому и прячу его по лечебницам. Все они в целях безопасности находятся в отдалении от поселений. На сокрытие уходят большие суммы и бывает приходится его переводить из одной лечебницы в другую. Но я не сдамся!

Эвелина, застыв, смотрела на мужа как на сумасшедшего. Она прекрасно знала, что выживших после воздействия смертоносного эфира Бездны уничтожают. Это был непреложный закон. И не потому что они теряли разум, а потому, что проникший в их тела эфир Бездны, подпитываясь энергией человека начинал крепнуть, увеличиваться. Даже если пострадавшего всего обвесить блокирующими браслетами, запертая сила, достигнув максимума, срывала все ограничения, выплёскиваясь в мир. Уничтожая всё и всех вокруг.

Поэтому и приняли подобный закон, а за сокрытие подобных людей грозила высшая мера.

– Ты же понимаешь, что тебя казнят? – севшим голосом спросила Эвелина. – Законы всех государств едины на этот счёт. Ты подставляешь под удар не только свою жизнь. Благостные, я уже не говорю о том – сколько людей могут пострадать! Я говорю о жизни твоего внука, которого ты также подставляешь под удар, а теперь и меня. Если это вскроется – мы все попадём в опалу, и нас прировняют к уровню отщепенцев. Нас могут отправить в зону отчуждения!

– Я знаю, – кивнул Талрек и, не сумев сдержать эмоции, с отчаянием вскрикнул: – Знаю! – Ударил кулаком по стенке эфирката. – Да, я скрываю! Но я верю, что вскоре всё получится! Найдут решение, лечение и я не прощу себе, если сын умрёт до этого времени! Ты не понимаешь, – Талрек порывисто отвернулся и взъерошил волосы: – У тебя нет детей, и ты не знаешь – каково это – дать добровольно! – просипел мужчина. – Добровольно, мать вашу, дать сыну умереть!