Проблема «закрытия» боевых искусств, подмены понятий, попытки выдать одно за другое не нова. Удивительно, но, читая книгу Я. Цунетомо «Хагакуре» («Сокрытое в листве», СПб, «Евразия», 1996г), я трижды (!) натыкался на описание аналогичных ситуаций. Это 400 лет назад! Так на странице 49 помещены замечательные и весьма глубокие слова: «Плохо, когда преданность одному идеалу подменяется преданностью двум другим. Когда человек шествует по Пути Самурая, он не должен искать других идеалов. То же самое касается самого Пути. Поэтому неправильно изучать Путь Конфуция или Путь Будды и говорить, что это Путь Самурая. Если человек понимает это, он будет слушать проповеди о других Путях, но при этом с каждым днем все больше постигать свой собственный». Потрясающее по проницательности и актуальности высказывание. Трудно сказать лучше!

А вот дополнить и уточнить можно. Там же на странице 103 читаем: «Тот, кто учит буддизму молодых самураев, совершает великую ошибку. Дело в том, что после этого они будут видеть вещи двояко. Но человек, который не направляет свои усилия в одном направлении, ничего не достигает. Буддизм под стать изучать старикам, которые ушли в отставку. Но если воин может двадцать четыре часа в день без устали нести на одном плече преданность и чувство долга, а на другом смелость и сострадание, он будет самураем».

Ну и куда же без примера. Слова самураев никогда не расходились с делами; и автор «Хагакуре» приводит такой вдохновляющий эпизод чуть ниже на странице 139: «Господин Сима послал гонца к своему отцу, господину Аки с посланием, в котором говорилось: «Я собираюсь совершить паломничество в храм Атаго в Киото». Господин Аки спросил у гонца:

– Зачем он собирается делать это?

– Атаго – божество, покровительствующее стрельцам из лука, – ответил гонец, – а господин Сима желает добиться успеха в войне.

– Это полностью бесполезно! – сердито ответил господин Аки. – Должен ли доблестный воин клана Набэсима ездить на поклон к Атаго? Нет, не должен. Даже если Атаго пожелает воплотиться в рядах противника, доблестный воин должен одним ударом разрубить его пополам».

Опасность подмены одного Пути другим осознавалась не только в Японии. В Индии, например, были сказаны замечательные слова (кажется в Махабхарате): «Чужой Закон опасен»! Но коммерсанты от Пути и манипуляторы все так и не успокоятся. А жаль!

20-е-40-е годы ХХ века, как раз охарактеризовались повсеместным переходом от понятия «дзюцу» к понятию «до», то есть от «воинского искусства» к «Пути». Параллельно с этим стал стремительно (за каких-нибудь 10—20 лет) утрачиваться фокус на реальный бой, стала «закрываться» техника, убираться наиболее эффективные приемы и тактики.

Более того, одновременно с этим произошла странная метаморфоза. (Их было много за время существования боевых искусств.) Как раз к 10-20-м годам ХХ века относится период начала милитаризации японского общества, когда в массы стала активно внедрять мысль о японской гегемонии на Тихоокеанском побережье и в Юго-Восточной Азии. И боевые искусства вообще, и каратэ, в частности, было использовано в качестве инструмента воспитания воинственного, я бы даже сказал, агрессивного духа у японцев. Что, по сути, противоречит идеологии боевых искусств. Агрессия и агрессивность, желание убить или покалечить противника, или победить его мешают ведению боя и отвлекают воина от задачи эффективного поражения врагов.

Каратэ – это реальное оружие. Возникает вопрос: сам по себе автомат, агрессивен или нет? Нож – агрессивен или нет? Бывают агрессивные намерения его владельца, того, кто хочет его применить. Так каратэ, являясь по своей сути оружием, не может быть ни агрессивным, ни миролюбивым. Агрессивными или миролюбивыми могут быть люди, применяющие его.