Когда мы можем осознать свое поведение как «нормальную реакцию на неадекватные ситуации», мы освобождаемся от внутреннего напряжения и путаницы, которые заставляют нас поступать каждый раз одинаково. Больше не враждуя с частью себя, мы можем верить в то, что видим, и контролировать свои действия так, чтобы быть верными себе и мужественно следовать своим убеждениям.

Когда мы можем осознать свое поведение как «нормальную реакцию на неадекватные ситуации», мы освобождаемся от внутреннего напряжения и путаницы, которые заставляют нас поступать каждый раз одинаково.

«Слепая зона» – это область низкой или отсутствующей психологической осознанности, черная дыра, в которой исчезает незнакомая или неожиданная информация, даже если эта информация разумна или имеет отношение к действиям, которые нам необходимо предпринять. Когда мы не видим альтернатив, то реагируем на разные вещи одинаково и получаем предсказуемый результат. Что не всегда может пойти на пользу. Мир разнообразен.

Наш мозг формирует «слепые зоны», чтобы сделать окружающую действительность более предсказуемой, управлять нашими ожиданиями, экономить наше время и энергию и, в некотором смысле, защищать нас от опасностей и разочарований. Вероятность того, что мою дочь ужалит пчела, меньше, если она не будет делать стойку на руках на траве, поэтому мозг позволяет ей поверить, что рисковать не стоит, в то время как относительно низкие шансы и возможность получить удовольствие от веселого занятия теряются в «слепой зоне». Если у вас было несколько неудачных свиданий или вы упустили прежние шансы на работе, вы можете поверить, что не стоит рисковать, вместо того чтобы попробовать еще раз. Такие предположения могут оставить вас одиноким или нереализованным, но ваш мозг выберет меньшее из двух зол, если альтернативой будет отвержение, с которым вы не готовы справиться. Какое бы разочарование вы ни испытали в результате, это будет чувство, к которому вы, по крайней мере, привыкли, и, согласно нашей нервной системе, когда дело доходит до выбора между рисками, это случай, когда лучше дьявол, которого мы знаем [3]. Когда мы терпим неудачу так, как уже терпели не раз, это может показаться не столь неприятным, как неожиданный неуспех.

Мы постоянно делаем микропредсказания, будь то хорошо выученная ассоциация красного цвета с опасностью [4] или рефлекторное вздрагивание от внезапного громкого шума еще до того, как мы поймем его источник. Понятно, что эти сжатые мыслительные процессы полезны для нашей безопасности, и они даже могут помочь нам в ситуациях, не связанных с жизнью и смертью, – например, не положить красный носок в стиральную машину со светлым бельем или взять зонтик, когда сгущаются тучи. Но они менее полезны, когда мы пишем партнеру сообщение, чтобы удостовериться, что он действительно гуляет с друзьями. Чем больше мы понимаем, как наш мозг действует, чем больше мы можем замедлить движение на мыслительных супермагистралях, которые ведут нас прямо от стимула к ответу, тем отчетливее мы видим, что упускаем и какие есть варианты действий. Итог – в следующий раз, когда мы почувствуем себя неуверенно, мы не станем перекладывать ответственность на кого-то другого, а найдем силы помочь себе.

Предсказания, которые мы делаем, могут формироваться и перестраиваться на протяжении всей нашей жизни, по мере того как опыт формирует нас. Но ранние годы влияют на нас в первую очередь, поскольку именно они определяют наши первичные ожидания относительно нас самих, других людей и жизни в целом. Мы формируем представления о том, кто мы есть, исходя из того, как другие реагируют на нас. И эти фрагменты первичного жизненного опыта создают наши самые жесткие убеждения, укрепляемые последующими событиями и сохраняемые «слепыми зонами», которые не дают сфокусироваться на альтернативных возможностях. Это феномен, который представители школы трансакционного анализа назвали бы нашим