– Довольна?

– Спрашиваешь! – со спокойной совестью крутясь в кресле, радовалась его племянница.

– Ты бы это, убрала всё обратно! А то потом…

– Да-да, я помню! – поспешила она успокоить своего сварливого дядьку и прекратив крутиться, начала собирать папку обратно.

Закусив нижнюю губу, скрючившись в три погибели в своём кресле, Анна принялась подшивать бумаги. За годы хранения здесь скреплявшая пару-тройку сотен листов бечёвка уже приобрела строгую форму и никак не хотела её менять в руках девушки. Пальцы, настрочившие за несколько часов работы километры текста, предательски не слушались. От усталости Анна даже плюнула на правила, принявшись укладывать по десять, а то и двадцать листов за один присест. Наконец, с грехом пополам закрепив все документы на своём месте, она понесла тяжеленную папку к шкафу.

И здесь ей снова не повезло: уже укладывая папку на своё законное место, два листа с предательским шорохом вывалились из уже подшитой Анной папки – пытаясь уложить поскорее, ленивая студентка пропустила их в целой стопке закреплённых за один подход. Тяжело вздохнув, морально подготовившись к повторению всего пройденного пути, Анна положила папку на стол для каталогов и пошла поднимать с пола выпавшие листы. Разделив папку снова, она принялась искать, откуда именно они выпали.

И тут серо-голубые глаза сами собой соскользнули на строчку с поимённым списком офицерского состава, когда-то участвовавшего в одной из операций в Чечне: какой именно, определить невозможно – начальная и конечная страница были среди уже подшитых. Среди десятка фамилий офицеров, участвовавших в одном из боёв, Анна обнаружила одну до боли знакомую строчку. От волнения у неё сразу перехватило дыхание, а рот сам собой раскрылся в изумлении. Несколько секунд Анна просто не сводила взгляда с обычного на вид листка бумаги. Второй лист выскользнул из негнущихся пальцев, с шорохом улетев куда-то в сторону – запись, столь сильно изменившая её в лице, гласила:

«Козельский В.В., старший лейтенант, ВДВ».

Это было практически невозможно, и сначала голова Анны просто отказывалась верить собственным глазам: не может быть… Здесь? Через столько лет? Как такое вообще возможно? Анну окликнул Савелий Валерьевич, но та его уже не слышала: девушка буквально впилась глазами в тщедушную бумагу, на котором чёрным по белому были написаны инициалы её родного отца. Отказываясь верить в происходящее, Анна судорожно набросилась на папку с документами. Бледными от усталости, дрожащими пальцами она что-то активно искала.

– Что ты делаешь? Осторожней! – сразу закричал её наставник и, попытавшись остановить помощницу, схватил Анну за руку.

Сама не своя, племянница немедленно переключилась на своего дядю – мёртвой хваткой она вцепилась в его жилетку и, сверкая уже влажными глазами, тихо спросила:

– Какое воинское звание было у моего папы?

Мужчина впал в ступор: горько плачущая при любом о нём упоминании племянница теперь сама задаёт вопросы о его старшем брате! Сначала Савелий Валерьевич решил, что просто ослышался, и тогда Анна не выдержала и закричала во весь голос:

– Отвечай!

– Лейтенант! – испуганно выпалил он.

– Какой? – не унималась она. Глаза девушки всё сильнее блестели.

– Старший… Кажется.

Вот и всё – призрачная надежда, что это просто однофамилец, осталась где-то позади. Трепещущими от волнения руками побелевшая Анна с силой прижала к груди злосчастный лист. Губы девушки жалобно задрожали: приехав помочь со статьёй дяде, она не могла и представить, что найдёт фамилию своего папы здесь, среди ранее засекреченной архивной документации. Часто дыша, заметно покривив лицом, несколько секунд Анна как могла сдерживала себя, но потом на совершенно ватных ногах тихо сползла по стене на ледяной кафель архивного зала и уткнувшись лицом в колени, горько заплакала.