Охваченный жаром поцелуя, Савелий всё ещё держался за свою правую щёку. Парень чувствовал себя ужасно неловко. Карие глаза бегали от одной точки к другой, пытаясь хоть как-то переключить внимание, но тщетно: что это было? Что ему теперь делать? Может, просто показалось? «Ну зачем?» – возмущался Зверобой в голове Саввы, – «Ты же знаешь, кто она. Очнись, идиот: она тебе не пара! Всё, точка!»

– Станция «Парк Культуры»! Переход на Сокольническую линию.

Голос машиниста моментально заставил Анну встрепенуться.

– О, чёрт… Савв, выходим!

Подскочив как ошпаренная, растолкав оцепеневшего Савву, она практически уволокла беднягу из вагона. Оказавшись на середине платформы, Анна наконец отпустила запыхавшегося Савелия и огляделась по сторонам. Вся эта помпезность «кольцевой» составляющей «Парка» её не интересовала – глаза москвички были направлены в сторону выхода со станции, служившего одновременно пересадкой на Сокольническую линию. В этот раз им действительно повезло: люди толпились лишь у самого входа на эскалатор – вечная пробка в сторону единственного пути отхода со станции практически рассосалась. Подбежав к живой очереди на подъём, Анна бодро встала на движущуюся лестницу и элегантно развернулась лицом к вставшему на одну ступеньку ниже Савелию.

– Ну и толпа тут у вас! – удивлённо оглядывался на оставшихся позади людей уроженец Белгорода.

– Ха! Это нам ещё повезло! – усмехнулась в ответ Анна, – Тут иногда очередь на полстанции растягивается.

Глаза Саввы тут же округлились.

– Как же ты тут жила?

– Ну я же не в метро жила! – пошутила она.

– Ань, я серьёзно.

– Знаю! Я просто редко здесь появлялась – объяснила Анна, – Обычно доезжала до «Боровицкой», там путь короче. В обычной жизни, знаешь, с этим проще.

– Ань, слушай – задумчиво почесал Савва нос – Можно тебя… попросить кое о чём?

Вопрос заставил Анну задуматься и насторожиться. С виду Савелий совсем не выглядел злым – по крайней мере, лицо у него было совсем не злобное. Однако в голосе его ясно читались нотки стыда, да и виноватый взгляд не делал его убедительней.

– Ну… Ну давай – немного неуверенно протянула она.

– Аня… – торжественно, с оттенком мрачности, словно на похоронах, сказал Савва – Если я тебя спрошу тебя о том, что должно произойти… В обозримом будущем… – помялся он немного – Или если сама захочешь рассказать что-то такое, пожалуйста – говори. Правду.

Анна удивилась.

– Но ты же сам сказал, что…

– Сейчас совсем другая ситуация – поняв, к чему она клонит, перебил он, – От этой информации может зависеть твоё будущее. Если я попрошу тебя рассказать что-нибудь об этом, на то будут веские причины.

Окончанием своей фразы Савелий словно поставил точку, пресёк все возможные пути отступления, и тут же добавил:

– Я не хочу тебя потерять.

– Савва…

– Пожалуйста, Аня – пообещай.

В голосе Саввы отчётливо читалась тревога. Что-то приятное сердцу снова щёлкнуло у Анны в груди, и она, искренне улыбнувшись, нежно опустила свои ладони ему на плечи.

– Хорошо – обещаю.

В ответ Савелий резко заёрзал плечами, заставив Анну убрать руки.

– Ань, и не надо так делать.

– Савв?

– Прошу, Аня! – чуть громче, чем надо, сказал он, – Ты знаешь, кто я. Не стоит…

Савелий виновато потупил голову. Сладость на мгновение вручённого прямо в руки запретного плода совсем вскружила ему разум. Непреодолимая тяга быть рядом всё сильнее притупляла рассудок, бросая в дрожь от одного вида грусти на этом очаровательном лице. До чего невыносимо: почему? Вновь и вновь чувства отдельно от него вели свою беспощадную, жестокую игру, главный приз в которой – он сам. Руки сами собой потянулись, чтобы приобнять обиженно отвернувшуюся Аню, попросить у неё прощения за свои слова, но в считанных сантиметрах от цели отдёрнулись самим Савелием: «Прости…»